268
глаз горели два красных уголька. Шеи не было вовсе — там зиял
сгнивший провал до самых позвонков. Раздававшийся с каждым
шагом странный звук издавало не ожерелье или детская трещот-
ка, а ударявшиеся кости. Едва ли с ушедшим не столь давно по-
чивать воеводой могла произойти столь жуткая метаморфоза, но
она с ним и не происходила. Просто это был другой воевода. Тот,
что уже с год как скончался и покоился в домовине на четырех
столбах в самом дальнем необитаемом конце горда, отведенном
под родовой погост. Согласно обычаю, знатных предков хоронили
всегда поблизости, дабы они своим незримым присутствием на-
правляли потомков. Открытый же способ погребения мертвых яв-
лялся отличительной чертой Кириона. На его погостах вырастали
целые избы на обкуренных столбах, где количество тлеющих оби-
тателей варьировалось в зависимости от их социальной принад-
лежности и статуса. В иных домах на курных ногах размещалось
под сотню покойников, разделенных на отдельные комнаты, яру-
сы и ложа.
Часовой, заикаясь, попытался что-то сказать и осознал, что
утратил дар речи. Невыразимый ужас сковал его при виде ковы-
лявшего благородного мертвеца. В том, что это был именно он, не
имелось ни малейших сомнений. Появившись в свете факела,
усопший воевода подходил все ближе, а стражник лишь похоло-
девшей рукой хватался за оберег, пытаясь выдавить из себя хотя
бы отгоняющие выходцев с того света слова. Покойник положил
костяную ладонь на рукоять меча, висевшего у него на жемчуж-
ном поясе со следами разложения. Прямо в глаза часовому устави-
лись тлеющие в пустых глазницах красные огоньки. Стражника
заколотило. Не в силах издать хоть какой-нибудь вопль, он, собрав
всю волю в кулак лишь сумел приподнять копье и всадить его в
грудь восставшему из гроба воеводе. Нижняя челюсть мертвеца
отвалилась, и откуда-то из его гниющих внутренностей послыша-
лось злобное шипение. Схватив костяными пальцами пронзившее
его насквозь копье, покойник выдернул древко с такой легкостью,
будто обращался с соломинкой. Лязгнул выхватываемый из ножен
меч. Часовой попятился и собрался дать деру куда глаза глядят.
Его сраженный безумным зрелищем мозг перестал мыслить ра-
ционально, и ни ударить в висевший рядом колокол, ни закричать
во всю силу легких он оказался не в состоянии. После неудавшей-
ся атаки копьем разума хватило лишь на жалкую попытку бегства.
Увы, и она не увенчалась успехом. Не успел стражник сделать и
пары шагов, как из темноты вслед за разлагавшимся воеводой
выступило еще несколько мертвецов. Большинство из них было
еще более жуткого вида, в разном облачении и на разной стадии
