221
века под руки, быстро его куда-то увели.
Пирим продолжил свой неторопливый путь и приблизился к окру-
жавшей ан-Бакира группе. Сделав еще несколько шагов, он по-
равнялся с ней вплотную и повернулся к связанному старику.
Шейх окаменел. Поверх одеяния племянника, поблескивая в лучах
восходящего солнца, красовался нагрудный знак Красной сала-
мандры.
— Ты! — выдохнул ан-Бакир, пожирая Пирима глазами. — Ты… —
пробормотал он, как-то сразу поникнув плечами.
Теперь старик понял все, но понял, увы, слишком поздно — лишь
для того, чтобы жить с этим всю оставшуюся недолгую жизнь.
Солдаты хана проникли в бастион отнюдь не случайно. Их появле-
ние там уже наводило на определенные догадки, но правда оказа-
лась хуже всего, и глядеть сейчас в лицо ухмыляющемуся предате-
лю было просто ужасно.
— Я, — недобро усмехнулся племянник. — Что, До, теперь ты до-
волен? Ты получил что хотел.
— Неужели ты сам убил часовых у подземного хода? — негромко
отозвался шейх. — Трус обагрил руки родственной кровью?
Усмешка сползла с круглой физиономии Пирима.
— Много чести, — сказал он, сплюнув под ноги старику. — Им
вполне хватило хорошей порции отравы в тонизирующем напит-
ке. Пришлось слегка повозиться, зато обошлось без шума.
— А отраву, поди, изготовила твоя любезная женушка? — бес-
цветным голосом спросил ан-Бакир.
— Не все ли равно? — прищурился племянник. — А впрочем, по-
чему бы мне не порадовать тебя приятными деталями? Кальпита
— мастер своего дела, а ты всегда относился к ней без должного
уважения. Да и ко мне тоже. Теперь, поди, жалеешь?
— Да, жалею, — вздохнул шейх. — Жалею, что не уважил вас обо-
их должным образом, посадив задом наперед на осла и изгнав в
пустыню, предварительно вываляв в смоле и перьях.
Сказав так, ан-Бакир смачно плюнул прямо в презренную рожу.
Племянник побагровел. Изрыгнув ругательство, он наотмашь уда-
рил старика по лицу. Покачнувшийся шейх непременно упал бы,
если бы его не подхватила стража, которая, вспомнив об отданном
им приказе, быстро заслонила пленника от разозленного толстяка.
Привлеченный этой сценой десятник хотел было что-то сказать, но
из груды плетеных корзин позади него неожиданно послышалось
тихое всхлипывание. Живо развернувшись, воин разметал корзи-
ны, и взорам окружающих представилась сжавшаяся в комок ис-
пуганная девочка, в которой старик немедленно узнал Илиану.
При виде живой и невредимой воспитанницы его сердце дрогну-
