185
словутые "низы", — им должны просто за сам факт их наличия на
свете. А это кардинально противоречило исходному принципу
возникновения благородного сословия. Отмеченные дворянскими
титулами, лучшие представители общества были призваны слу-
жить ему, а не получать от жизни максимум за счет унаследован-
ных привилегий. К сожалению, реальность все сильнее расходи-
лась с идеалом. Выдающиеся полководцы разучились держать
оружие, великие правители погрязли в роскоши и утехах, мысли-
тели не видели дальше собственного носа, а стражи справедливо-
сти обращали оную лишь себе на пользу. Класс, ведущий к разви-
тию и процветанию народа, трансформировался в иждивенцев.
Герои превратились в паразитов.
Быть дворянином не означает сиять утонченным лоском, от-
личаться изысканными манерами, присутствовать на светских
раутах и пускать пыль в глаза. И уж тем более истинного лорда не
отличает пренебрежение всеми, показная скука, холеность и во-
пиющее безразличие. Когда исчезают предпосылки особенностей
воспитания, все перечисленное ведет к деградации, а не возвы-
шению. Общественное положение, гордость и привилегии — это
следствие, а не причина. Следствие за что-то, а не рог изобилия из
ниоткуда. Настоящего дворянина определяют поступки. Его соб-
ственные поступки, а не поступки далеких предков, кем бы они
ни были. Но привилегированное сословие про это забыло. Не со-
вершая ничего, оно требовало взамен все. И однажды вновь полу-
чило по заслугам. Общество, некогда породившее институт дво-
рянства, низвергло его точно так же, как некогда воздвигло на
вершину.
Вагон остановился, но верховный комиссар, завороженный
речами старика, этого даже не заметил. Услышанное поразило его
до глубины души, но оно оказалось лишь длинной прелюдией к
тому, что прозвучало в самом конце.
— Так отчего вы скрываете свой титул, ваша светлость? — сурово
вопросил старик. — Вам неловко быть лордом в мире республики
или это оттого, что вы ему не соответствуете?
— Зачем вы мне все это говорите? — побелевшими губами про-
шептал верховный комиссар.
— Затем, что мы оба сейчас можем то, чего не могут другие. Вы —
выслушать меня, а я — открыть вам давно закрытые глаза. Ведь
именно вашего далекого предка звали Луциана ла Рош-Сенжем,
урожденная Ван Эдвейс, ставшая герцогиней де Трианкур, — с
расстановкой изрек старый шахтер.
В неровном свете вагона показалось, будто при этих словах его
озарило какое-то внутреннее сияние. Перед глазами верховного
