360
шись к поясу, она выхватила плазменный пистолет и спустила ку-
рок. Прогудев, как разъяренный шершень, зеленый сполох про-
чертил пространство от дула до цели и вонзился в бунтаря. Тот
рухнул как подкошенный. В его груди дымилась большая обуглен-
ная дыра.
Пистолет, наведенный вождю прямо в лоб, выглядел более
чем красноречиво. Испуганно завопив, тот передумал бунтовать и
упал ниц, как упали и все его соплеменники. У высшего существа
слово не разошлось с делом. Тот, кто его ослушался, был тут же
сражен священным огнем. Да, именно у высшего существа, по-
скольку в первую очередь дикари понимали только силу. Понима-
ли ее и преклонялись перед ней. Тот, кто способен убивать движе-
нием руки, вне всяких сомнений наделен сверхъестественным мо-
гуществом, и неподчинение ему означает мгновенную смерть. Ав-
торитет менгира, едва не испарившийся как роса под лучами
солнца, вернулся в полную мощь и сомнению более не подлежал.
До Экбурна не сразу дошло, что "красные" распростерлись
так же, как и "серые". Повернувшись, он махнул им рукой, прика-
зывая уходить. Махнул рукой с пистолетом, отчего перепуганные
дикари прямо-таки взвыли от страха. Чертыхнувшись, Экбурн уб-
рал пистолет и в очередной раз велел им убираться. На сей раз они
не заставили себя ждать, однако и про другое повеление менгира
не забыли. В конце площади, дрожа всем телом, осталась пара чу-
жаков, ожидавших своей участи.
— Кто тронет тех двоих, разделит участь этого! — жестко заявил
Экбурн, указывая на застреленного им дикаря.
Возражений не поступило. Уразумев посыл, "красные" приободри-
лись и приблизились, следуя подзывавшему их жесту.
— Окажите помощь раненым. Оплачьте и похороните убитых. Эти
двое идут со мной. Меня не беспокоить, — коротко распоряжался
Экбурн. — Да, и потушите уже кто-нибудь этот треклятый огонь!
— рявкнул он, подразумевая горевшие хижины.
Дикари, подгоняемые вождем, ринулись выполнять. Экбурн же
удалился в жилище, где провел минувшую ночь, не забыв прихва-
тить с собой "красных". Его всего трясло. Ему срочно требовалось
уединиться.
Тумвеоне, окажись он на месте Экбурна, застрелил бы не
только одного, но и дюжину дикарей, возникни в том хоть малей-
шая надобность. Застрелил бы не задумываясь. Доохил спокойно
положил бы хоть всех. Увы, для щепетильного Экбурна убийство
было крайней мерой, изрядно пошатнувшей его нервную систему.
Оставшись в одиночестве, он дал волю эмоциям, которые не мог
проявить публично. "Красные" были не в счет, поскольку он велел
