220
ему не очень повезло, и что мы еще долго его не увидим, поскольку
он перебрался в другие края. Однако и сам "папаша" к тому вре
мени начал становиться невыносимым. В его окружении стали
появляться куда более сомнительные личности, нежели Тощий.
Мать пыталась воздействовать на него сначала уговорами, а затем
и угрозами, упоминая при этом гнев епископа, но все чаще пья
ный "папаша" разражался на это громким хохотом, говоря, что он
знает одну маленькую тайну, и что если ранее он сам был залож
ником обстоятельств, то теперь точно такими же заложниками
стали и другие участники этой комедии. Мать бледнела как полот
но и убегала прочь, преследуемая громким пьяным хохотом.
"Папашины" дружки, с которыми он все чаще появлялся в
кухне и соседних помещениях ближе к ночи, по большей части
были какими то угрюмыми, косматыми личностями, которые
слишком подозрительно смахивали на разбойников с большой до
роги, нежели добропорядочных граждан или аккуратных воров
вроде Тощего. "Папаша", отношения с которым все более и более
портились в силу его распущенного пьянства и сомнительного об
раза жизни, которому он поддался, тем не менее еще продолжал
свои попытки преподавания мне преступной азбуки. Некоторые
из этих подозрительных типов внесли в мое образование свою
скромную лепту. Один из них, мерзко хихикающий тип со змеи
ным выражением лица, оказался достаточно сведущ по части
ядов. Кажется, его потом все таки заловили на этом поприще, и о
постигшем его наказании я распространяться не буду — вы и са
ми знаете, как поступают с отравителями. Другой оказался самым
настоящим бретером, с которым моего "папашу" тоже, как выяс
нилось, связывало давнее знакомство в молодости, после чего их
пути разошлись. Этот серьезно расширил мои навыки в области
всевозможного оружия, при этом, правда, однажды чуть не про
дырявив меня в качестве наглядного примера.
Потом дела с "папашей" стали совсем плохи. Кстати, на тот
момент уже знал, что на самом деле он мне не отец. Потому я и
называл его в своем рассказе "папаша" или "муж матери", избегая
называть его "отец" или хотя бы по имени. Пусть его имя останет
ся вам неизвестным, хотя, учитывая все обстоятельства, выяснить
его не сможет только ленивый. Просто, думаю, пришла пора вам
поведать и об этом.
Однажды я добрался до материнской шкатулки. Я сделал себе
из этого целое приключение, устроив самому себе настоящий эк
замен преступного мастерства. Я пробрался в ее комнату ночью,
когда она спала, вскрыл шкаф, достал шкатулку и удалился прочь.
В кромешной тьме изучать ее содержимое было совершенно не
