210
сообщил Клаусу. Тот, усмехнувшись, поведал мне, что необычным
в первую очередь является то, что делает представитель ордена
Кары Господней в этой местности. Он опознал вас по четкам из
осины и омелы с серебряным крестиком. На них, как я выяснил
позднее, еще должна быть надпись Manus Dominus.
И Шосс коротко пересказал Магистрам, что именно поведал ему
тогда Клаус касательно ордена, о котором он, Шосс, на тот момент
не имел не малейшего представления.
— И вот Клаус выразил опасения, что некоторыми из его лю
дей заинтересовались братья этого ордена, — продолжал Шосс
свой рассказ после небольшой паузы. — А заодно сообщил мне, что
готов щедро заплатить за любую информацию об этом ордене,
ежели мне таковую удастся раздобыть, и предложил начать с оз
наченного монаха. То бишь с вас, брат Антоний. Поскольку за
няться мне все равно было нечем, я не нашел в этом предложении
ничего неподходящего и довольно быстро выяснил, что передо
мной не простой монах, а Магистр ордена, Антонио де Альба, гер
цог де Медина. Более того, оказалось, что прибыл он в замок Ген
зенау по какому то очень важному делу, которое именовалось как
"Наследие Волчьего глаза". Вот так я впервые услышал о Наследии.
Разумеется, обо всем, что мне удалось узнать, я тут же сообщил
Клаусу. Тот пришел в явный ажиотаж и заявил в письме, что те
перь поручает мне в первую очередь заполучить этот самый таин
ственный изумруд, представления о котором у него оказались
столь же ошибочными, как и у Сулеймана ибн Ахмеда, что довело
последнего до беды, равно как и весь его род. Добывать сведения
об ордене Кары Господней фон Фогельман обозначил второстепен
ной целью. Именно с целью хищения изумруда я и проник в за
мок. И именно с этой целью я и пробрался в подвал, где была за
перта Алина, хотя уже на тот момент у меня было достаточно ос
нований заподозрить, что там что то совсем неладно. Но разве я
мог поверить в то, что в результате увидел? Я был слишком разу
мен и хладнокровен, чтобы даже на секунду предположить воз
можность существования в этом мире привидений, чертей и обо
ротней. Что вполне естественно для здравомыслящего, не отяго
щенного грузом суеверий человека. Там, в подвале, я наткнулся на
послание первого графа Гензенау своим потомкам и прочел его.
Отказываясь верить написанному, хотя отрицать очевидное ста
новилось бесполезно, я поднял глаза и увидел Алину. Оборотня.
Это было страшное зрелище. Помню, как она бросилась на меня.
Очнулся я уже в цепях на полу кареты брата Антония, которая
увозила меня в неизвестном направлении. Позже то мне стало по
нятно, почему я был столь тщательно закован в железные цепи.
