202
но в его глазах правда читалась слишком явственно. — Братья!
Альба, кто этот человек?! Что он себе позволяет?!
— Топорная работа, мой друг, — сокрушенно покачал головой
Шосс. — Фон Фогельман возлагал на вас такие большие надежды.
И, как я погляжу, вы достаточно преуспели на поприще воплоще
ния его замыслов.
— Ты знаешь Фогельмана? — с ненавистью выдохнул испанец,
сверля глазами Шосса и хватаясь за эфес своей шпаги.
— Замолчи, Мигель! — сказал монах ровным, но жестким голосом,
делая упреждающий жест.
По его лицу скользнула неожиданная догадка о том, что происхо
дит у него на глазах.
— Какой фон Фогельман? Что ты несешь? — презрительно бросил
Спалетти. — Братья, вы так и будете позволять этому лакею без
наказанно оскорблять меня?
— Какой фон Фогельман? — Шосс улыбался так, что шире, каза
лось, было уже просто некуда.
Он словно лучился добродушием и вниманием, в то время как в
глазах его плясали дьявольские огоньки.
— Тот самый, что посулил вам герцогский титул и кардинальскую
шапку взамен на архивы ордена, которые вы, надо отдать вам
должное, едва не заполучили в свои руки! — размеренно пояснил
Шосс, сводя воедино все, что услышал от Клауса в свой последний
разговор с ним, когда тот обмолвился о высокопоставленном члене
ордена, которого удалось купить. — Неплохой шаг от простого свя
щенника до князя церкви, не правда ли?! Однако, повторюсь, то
порная работа. Тщеславие, которое толкнуло вас на путь преда
тельства, вас же и погубило. Этот перстень — знак принадлежно
сти к клике фон Фогельмана. И мне это слишком хорошо известно,
так как всего неделю назад он предлагал мне точно такой же, да я
не взял. Не мой, знаете ли, фасон.
По прежнему существовала вероятность ошибки, но упомянув о
кардинальской шапке Шосс понял, что попал не в бровь, а в глаз.
Итальянец вскочил, побледнев как полотно. Стул с грохотом отле
тел в сторону.
— Довольно я выслушал ваших нелепых слов, — сказал он, вски
дывая голову. — Альба, если при вашей персоне считается нор
мальным, когда пьяные лакеи столь нагло позволяют себе обра
щаться с высокопоставленными братьями ордена, то в моем ок
ружении такое считается недозволительным.
Герцог де Медина сидел словно окаменев. Испанец все еще поры
вался схватить Шосса, но и до него дошло, что тут происходит что
то совершенно неординарное.
