228
лия чтобы побыстрее расправиться со своей так некстати очнув
шейся жертвой и заняться мной.
Я отлетел к одному из кресел, упав на пол и довольно чувст
вительно ударившись копчиком. Что то мягко упало мне на голо
ву. Это был один из кожаных чулков шоссов. Когда то они при
надлежали моему настоящему отцу. Кроме того, что он был до
женской части настоящим греховодником, а так же частенько
предавался чревоугодию вместе с некоторыми своими прибли
женными священниками, он был еще и настоящим модником, мой
отец. Явно не просто так он писал, что только "там" он чувствует
вкус жизни. Когда он являлся к моей матери, то сбрасывал с себя
епископское облачение и наряжался в мирские вещи, и любил при
этом покрасоваться в них если уж и не перед всем миром, то хотя
бы перед зеркалом и своей женщиной. У него было много краси
вых вещей… Должно быть, моя мать, после того как он оставил ее
своим вниманием, хранила его вещи в своей комнате так, словно
он вот вот придет и все будет по прежнему. Может быть, таким
образом они скрашивали ее болезненно переживаемое одиночест
во, и эти чулки на кресле были одним из напоминаний о счастли
вых днях.
Глаза мои сузились. Я схватил чулок в руки, обмотав один
конец вокруг кулака, и как ястреб бросился к косматому. У меня
были хорошие учителя. Косматый и глазом не успел моргнуть, как
я, прыгнув на него со спины, накинул импровизированную удавку
на его бычью шею и затянул что было силы, поворачивая концы
под углом, и обхватив его ногами. Выпустив мою едва не задох
нувшуюся мать, он вцепился руками в что есть силы затягивав
шийся в смертельной хватке чулок, пытаясь отодрать его от своей
шеи. Но у него ничего не вышло. Я действовал почти рефлекторно,
плохо отдавая себе отчет в происходящем. Косматый хрипел и
дергался, а я лишь усиливал хватку, подводя ее исход к неизбеж
ному.
Когда я понял что он мертв, то бросил чулок и отошел от него
на несколько шагов, а затем в какой то прострации обвел взгля
дом комнату. Едва живая мать приходила в себя на кровати, возле
которой на полу лежала бездыханная груда косматого. Привыч
ный мир окончательно рухнул. Потом что то рухнуло и у меня в
мозгу.
Я смутно помню, как до раннего утра брел куда то прочь,
почти не глядя под ноги и плохо понимая, что происходит вокруг.
Так я едва не столкнулся у городских ворот с молочницей, спе
шившей с рассветом в город продать свой свежий товар. "Эй, сы
нок, разуй глаза! Ты едва не сбил бедную женщину!" — сказала
