32
конкурирующей группы. С другой стороны, вот так сразу отка-
жешь Джине, так она еще и второй файл не передаст.
На экране снова возникло лицо Алксениса. Одновременно с
этим в кадре показались руины, в которые обратилась повержен-
ная ферма. Придавив несколько рефрижераторов, она раскину-
лась на сотни ярдов окрест, усыпав ровный пол многочисленными
обломками.
— Треклятый металлолом рухнул, — сбивчиво пояснил Алксенис,
как будто это и так не было понятно. — Чуть меня не придавил!
Даже электроника от удара вырубилась. Это все осел Джейк! Раз-
нес, поди, какой-то крепежный узел, а здесь все дряхлое как в
старом склепе. Куда ты палил, идиот?!
Последние слова адресовались другому наемнику, который про-
должал наставлять винтовку куда-то вверх.
— Там что-то было! — стуча зубами, оправдывался тот. — Что-то…
Я не знаю. Какое-то движение!
— И ты начал палить как на войне?! — зло осведомился чей-то го-
лос. — Я тебя сейчас сам пристрелю!
В кадре объявилась медведеподобная фигура, в которой Терн
немедленно признал Лагранжа. Увы, этот широколицый тип не
был столь же одарен, как его знаменитый однофамилец, навечно
вошедший в историю науки. Точнее, был, но не умственно. В от-
личие от Лагранжа-ученого, Лагранж-наемник отлично управлялся
с оружием и напоминал бойцового пса, спущенного с поводка.
Прекрасно выдерживая тяжелую ношу, он единственный из груп-
пы щеголял в тяжелой броне, пока остальные довольствовались
средней или гермокостюмами. В ней он ощущал себя как рыба в
воде, и двигался проворно будто медведь, которого и напоминал.
Храбрости Лагранжу было не занимать. Увы, она изрядно потес-
нила другие чувства, включая сострадание и вполне, кстати, нор-
мальный в нынешних условиях страх. Именно он в итоге возгла-
вил остатки группы, убедив себя и остальных в несомненном успе-
хе.
— Чего ты лепечешь будто младенец?! — раздраженно вопросил
Лагранж. — Что, собственной тени испугался?!
Слова, брошенные в запале, внезапно спровоцировали бур-
ную реакцию. В бою Лагранж показывал себя блестяще, и там его
авторитет был непререкаем, однако тактичностью он не отличал-
ся, а его грубость не снискала множество друзей.
— А где Кунлиц?! — задетый за живое, возопил дрожавший наем-
ник. — Где Кунлиц, я тебя спрашиваю?! Он стоял в полсотни фу-
тов от меня, и вдруг его нет! Куда он подевался, а?! Ты видишь
здесь какой-нибудь люк, Лагранж?! Или ящик, где он мог бы спря-
