40
был как компьютер, отрезанный от сети, когда в его распоряже-
нии имеется исключительно локальная информация, а внешние
источники недоступны. О любом ресурсе, находившемся где-то за
пределами собственного контура, оставалось только мечтать.
Осветившись огоньками, терминал тихо гудел, потрескивая
репродуктором и покачивая стрелочками индикаторов. Он всяче-
ски демонстрировал готовность к работе, и при этом был мертвее
мертвого, ибо физически не мог осуществить свое основное пред-
назначение. Кто знает, что стало тому причиной: отказавшие эле-
менты аппаратуры или обрыв линии коммуникаций — это не име-
ло значения. Важно было лишь то, что терминал, даже оживший,
оказался совершенно бесполезен.
Досадуя тем больше, чем сильнее в нем разрасталось чувство
растаявшей надежды, Терн раздраженно щелкал переключателя-
ми, уже и сам не понимая, зачем это делает. И вдруг услышал го-
лос. Точнее, невнятное бормотание, но бормотание определенно
человеческое. Удивленный и заинтригованный, Терн приник к
терминалу, чтобы разобраться в своем открытии.
Это была запись. Сохраненная на вечном носителе, она цик-
лично повторялась. Повторялась так, словно кто-то запустил ее на
передачу, надеясь однажды получить ответ. И, видимо, не полу-
чил, если судить по наличию мертвеца. Увы, на поверку носитель
оказался очень даже бренным, ибо слово "вечность" подразумевало
лишь значительный промежуток времени. Давно минувшего вре-
мени, учитывая внушительный возраст гарбеджоида. Необратимо
поврежденное, информационное хранилище было не в состоянии
предоставить запись без потерь. Изобилующая искажениями, она
звучала едва связно и отрывочно, и то лишь после того, как Терн
использовал все доступные ему инструменты восстановления.
— …еще сутки… припасы отсутствуют… не могу… они там… не
выйти… — раздавался из репродуктора усталый голос.
Терну стало не по себе. Голос звучал как-то обреченно, словно го-
воривший понимал, что никто не придет к нему на помощь.
— …остался один… скончалась… силы на исходе… проходы забло-
кированы… я… мы были… платформа упала… заперлись здесь…
не выйти… нарушение изоляции… область распространения…
долго не продержусь… кто-нибудь… отзовитесь… — монотонно
произносил голос, перемежаясь неразборчивыми звуками.
Затем из терминала доносилось шипение, короткий треск, и за-
пись повторялась.
Озадаченный услышанным, Терн призадумался. Даже из та-
ких фрагментов, разрозненных и на первый взгляд бестолковых,
вырисовывалась довольно тревожная картина. Что-то заставило
