29
супруга берет дочь на руки и устраивается с ней на кровати.
Усевшись рядом, он окинул обеих задумчивым взором. Больше в
спальне никого не было, поэтому он мог говорить открыто.
— Илиана сильнее, чем я смел надеяться, — сообщил император,
когда дочь, довольная предложенным угощением, жадно припала
к материнской груди.
Все ее беспокойные метания тут же сменились выражением пол-
нейшего удовлетворения.
— М-м? — уточнила императрица.
— Ты бы знала, какие она мне сейчас слала настойчивые приказы!
— гордо улыбнулся счастливый отец, но тут же вновь посерьезнел.
— Если оставим все как есть — проблем не оберемся. Мы же не
можем находиться возле дочери круглосуточно, пока она не нау-
чится управлять своей силой.
— Когда? — коротко осведомилась Триниона.
Ей не требовалось объяснять что подразумевал Юстелий. Супруги
давно уже все обсудили, основываясь на собственных знаниях и
консультациях ведущих заклинателей.
— Полагаю, чем раньше, тем лучше, — отозвался муж. — Ты же
знаешь, со взрослым Повелителем Крови такой номер уже не
пройдет. И кто знает когда не пройдет он и с нашей дорогой
Принцессой. А рисковать нельзя. Сейчас ее разум открыт и чист
как лист нетронутой пером бумаги. Однако даже я не берусь ут-
верждать, что так останется и через месяц.
— Тогда не будем тянуть, — кивнула императрица. — Если ты да-
ешь слово, что это ей не повредит…
— Клянусь! Я знаю, что говорю! — истово перебил ее супруг.
— …тогда сделаем это сразу, как Иля поест и уснет, — договорила
Триниона.
— Отлично, любовь моя! Я знал, что могу на тебя положиться! —
ласково сказал император, послав жене мощный чувственный им-
пульс.
Малышка все слышала, но ничего не понимала. Она продолжала
безмятежно тянуть молоко и вскоре, наевшись до отвала, спокой-
но заснула. Однако и осознай девочка каждое слово, опасаться ей
было решительно нечего. Ничего худого родители не задумывали.
Скажем так, они лишь предпринимали некие профилактические
меры, до поры ограничивающие дар Принцессы Крови.
Идея пришла в голову императору. Он ведь мог не только
развивать способности людей, но и урезать их по собственному
желанию. Причем не навсегда, а как бы выстраивая некие одному
ему видимые и подвластные барьеры. Применительно к дочери
это означало, что ее дар будет дремать несколько дольше, чем по-
