302
вием слушавшего ее отца. Тот был настолько ошарашен яростным
выпадом дочери, что ни разу ее не перебил до тех пор, пока она не
умолкла сама, хватая ртом воздух. Грудь девушки бешено вздыма-
лась, лицо пошло красными пятнами, а глаза сверкали как у разъ-
яренной тигрицы, защищающей свое потомство. Ад-Сейдин пре-
жде никогда не видел дочь в таком состоянии, как бы она ни
скандалила и ни капризничала, и поразился обуявшим ее чувст-
вам. Дегонис также не говорил ни слова. Вероятно, быстро обду-
мывал стратегию защиты.
— Талара, опомнись! Ты соображаешь, что ты сейчас наговорила?
— тихо произнес хан, вытаращившись на девушку.
— Более чем! Мне следовало давно рассказать тебе обо всем, но я
боялась, что ты мне не поверишь! Боялась, что этот мерзавец вы-
крутится, а от меня избавится. Ему ведь не впервой, учитывая
судьбу моего старшего брата! — процедила Талара, слегка охрип-
шая от обвинительного монолога.
— Правильно боялась, — протянул ад-Сейдин. — Без веских дока-
зательств поверить в такое попросту невозможно. У тебя есть что
предъявить?
— Боюсь, повелитель, что это дело рук чародеек, — удрученным и
вместе с тем очень серьезным тоном подал, наконец, голос Дего-
нис. — Вот какова была их истинная цель: настроить дочь против
отца; посеять смуту в самом сердце Империи, в семье правящей
династии. Представляю, какой это будет сокрушительный удар,
если хотя бы часть этой безумной истории выйдет наружу! Боевой
дух армии окажется катастрофически подорван, экономика заша-
тается, доверие к государственным институтам рухнет. Поверить
не могу, что я умудрился прошляпить такое под самым носом!
— Клянусь своими великими предками, ты абсолютно прав! —
ужаснулся ад-Сейдин, огладив дрогнувшей рукой аккуратно под-
стриженную бородку. — Какое дьявольское коварство! Это ж кем
надо быть, чтобы превратить юную девушку в столь разрушитель-
ное орудие?!
— Я тоже клянусь! — крикнула Талара. — Клянусь, что видела
своими глазами как эти злодеи получали золото, принося в жертву
людей! Клянусь, что слышала собственными ушами, как убитый
мной мерзавец назвал имя того, кто наложил злые чары на мою
мать и кто причастен к смерти моего старшего брата! Вот он, сто-
ит сейчас рядом с нами и корчит из себя святую невинность! Если
мое слово, отец, для тебя ничего не значит, тогда не удивляйся,
что я до сих пор молчала! А так же не удивляйся, когда эта змея
ужалит тебя своим смертельным ядом! Я клянусь, что все сказан-
ное мной — чистая правда, и если я хотя бы в чем-то солгала, то у
