342
многом придется поговорить со своей совестью, он, должно быть,
ничуть не преувеличивал, так как Шосс сильно подозревал, что,
помимо всего прочего, каждая новая жертва Проклятого Инкви
зитора тяжкой ношей ложится на его душу.
Кто знает, быть может, брату Антонию стало бы немного лег
че, если бы он с кем то поделился тем, что томило и тревожило его,
и тем, что он нес в себе все более тягостным грузом. Однако Шосс
был даже не в курсе, кто является исповедником хозяина замка.
Во всяком случае, если бы самому Шоссу удалось с кем то погово
рить касательно гнетущих его чувств, то ему бы наверняка полег
чало. Однако собеседников в замке у него было раз два, и обчелся.
Тем более что монах уже давненько не приглашал его к себе, о чем
Шосс даже начал жалеть, ибо ему безусловно импонировал этот,
как он считал, несколько зацикленный на добре, но все же очень
даже толковый отче.
Таким образом, в ночной тишине Шосс в очередной раз сра
жался со своими демонами в полном одиночестве, и на этот раз
они пошли на приступ что то уж совсем яростно. Шосс проворо
чался в своей постели до самого утра и лишь затем забылся беспо
койным сном. Ему снилось что то совсем неразборчивое. Тревож
ные, абсурдные видения сменяли одно другое. Не успевал он хоть
как то начать понимать суть происходящего, как сновидение
стремительно улетало прочь, а на его место заступало другое, еще
более непонятное и беспокойное, заставляющее разум метаться в
поисках ответа на то, что же все таки творится вокруг него. Сны
становились все более причудливыми и дикими, словно рожден
ные чьим то воспаленным, помешанным сознанием, в котором
давно стерлась грань между воображаемым и действительностью.
Шосс никак не мог выпутаться из них. Он прилагал неимоверные
усилия, чтобы взять под контроль безумную фантасмагорию про
исходящего, но лишь с каждым разом все больше уставал, и под
конец его обессиленный, до крайности утомленный разум завер
телся в водовороте вспыхнувших неестественными цветами обра
зов и оказался выброшенным на сухой и жесткий берег реально
сти. Шосс открыл глаза, и спустя мгновение после того, как яркий
солнечный луч ударил ему в лицо, заставив заморгать и прищу
риться, на него навалилась сильнейшая головная боль. Стиснув зу
бы, он кое как поднялся с постели и ополоснул лицо и руки, рас
считывая, что ему хоть как то полегчает, но его надежды не оп
равдались. Чувствуя отвращение к еде, он выпил пару бокалов
вина, но и они послужили слабым утешением. То ли дурацкие
мысли совсем довели его до ручки, то ли он просто плохо спал, му
чимый бредовыми кошмарами, но он совершенно не чувствовал,
