328
не понимая.
— Ну, разумеется. Он в этом уже убедился, когда вас освобождали
от вашей изысканной одежды, чтобы укрепить на этом не очень
удобном ложе.
— Убедился? — пролепетал Франсуа.
— Конечно. Он посмотрел товар лицом и сказал, что вполне дово
лен и что его господин, несомненно, тоже будет очень доволен.
— Вы что, собираетесь продать меня в рабство? — ужаснулся
Хлыщ. — Вы, христианин? Вы продадите другого христианина в
рабство нехристям?
— Ну, не совсем в рабство. С вами будут хорошо обращаться. Ско
рее, в услужение. С некоторыми… э э э… обязанностями, — ска
зал Шосс, изображая некоторое смущение.
— Скажите же толком, — взвыл Франсуа, подозревая что то со
всем уж неладное.
— Ну, у этого господина большой дворец, много слуг. Гарем. Но он
обладает несколько необычными вкусами. Ему нравится, когда в
его дворце живут привлекательные мужчины. При этом он очень
любит европейцев. За вас я получу очень хорошие деньги. Правда,
придется причинить вам некоторые неудобства. Находиться вам
будет надлежать при гареме, а это подразумевает некоторые необ
ходимые условия.
Франсуа открыл рот, потеряв дар речи.
— При женщинах в гареме могут находиться только евнухи. Но им
отведена особая роль, так как господин в равной степени любит
как мужскую, так и женскую красоту. Относясь все же с некото
рым предубеждением к обычным мужчинам, он предпочитает
иметь дело с евнухами, которых подбирает на свой вкус во всех
частях света, и особенно — в Европе.
— Вы хотите сказать, что вы?.. Вы хотите?.. Вы это серьезно?! Вы
не посмеете! — истошно завопил Франсуа.
— Увы, мой друг. Затем, собственно, вас и приковали к этому не
очень удобному устройству. Ведь, как вы сами понимаете, надо
будет проделать небольшую, немного болезненную, но совершенно
пустяковую процедуру с вашим мужским достоинством. Посколь
ку с нашей стороны были все основания предполагать, что вы вы
разите некоторое несогласие с подобным действием, и даже со
противление, мы были вынуждены обездвижить вас, чтобы мастер
смог выполнить свое дело быстро и без помех, — сказал Шосс то
ном, которым учитель ласково втолковывает неразумному ученику
непонятый урок.
— Пресвятая Дева! — взвыл Хлыщ. — Господь всемогущий, неуже
ли ты допустишь, чтобы над христианином так надругались?
