121
канчиваем здесь. Последний удар по затылку отправил детину в
блаженное забытье. Многомесячные свидания с лекарем этому на
глому кретину обеспечено. Шосс стал успокаиваться, переводя
дух. Вдруг позади совсем близко послышался еле уловимый шорох.
Скорее машинально он сделал быстрый шаг в сторону, и его левая
рука, выбросив кинжал из рукава, вонзила оружие в подкравше
гося сзади и уже занесшего нож для удара человека. Удар пришел
ся прямо в сердце. Несостоявшийся убийца Шосса замер на месте,
как жук, пришпиленный булавкой. Изо рта потекла струйка кро
ви. Шосс выдернул кинжал, и убитый осел на пол.
Должно быть, нечто подобное происходило здесь время от
времени, потому что ни человек за стойкой, ни посетители пани
ческих настроений не проявляли, а лишь с опаской смотрели на
происходящее.
— Пардон за беспокойство, я только защищался, — сказал Шосс,
подходя к человеку за стойкой и шаря в своем кошельке. — Воз
можно, я несколько перестарался.
Тот хмуро поднял одну бровь. Шосс скромно улыбнулся и бросил
на стойку несколько тускло блеснувших в свете чадящих светиль
ников монет. Мрачный субъект за стойкой тут же смахнул их в
передник и кивнул. Лицо его приняло удовлетворенное выраже
ние.
— Сейчас тебе лучше уйти, — сказал он голосом, в котором не бы
ло и тени недовольства. — И какое то время здесь не показывать
ся.
Шосс коротко кивнул и направился к выходу, не забыв по дороге
прихватить все еще воткнутый в руку одного из приятелей детины
кинжал. Тот уже не орал, а тихо скулил.
— Эй, вы там, чего встали?! — крикнул человек из за стойки. —
Приберите тут да позовите нашего сержанта! Надо уладить дело.
Никто более не рисковал нападать на Шосса. Выходя из гостепри
имного заведения, Шосс краем глаза отметил, что его недавние со
беседники вповалку сползли под стол в полной отключке. Ну и
черт с ними, все равно он уже вытянул из них все, что мог.
Уже на улице Шосс вдруг почувствовал, что желание еще ко
го нибудь покалечить или убить никуда не ушло, и даже продол
жает крепнуть, сдерживаемое на самом деле лишь силой воли. В
воображении появлялись и исчезали соблазнительные картины то
го, как он обрушивает дубинку на чей нибудь череп или всажива
ет лезвие кинжала в горло по самую рукоятку. Лезвие кинжала с
каплями алой, дымящейся крови — этот образ возник перед гла
зами, и ноздри почти по настоящему стали улавливать густой па
хучий аромат свежепролитой крови. Ах, как было бы восхититель
