127
Но эти лица! Ведь он уже видел их прежде. Да да, видел! Епископ
Шартрский уставился на непрошеных гостей во все глаза, силясь
припомнить, где он мог лицезреть этих людей, и вдруг приоткрыл
рот от сверкнувшего в мозгу воспоминания. Лежащие тела в чер
но белых одеждах, убитые в отчаянном, безнадежном бою с рыца
рями тамплиерами и братьями ордена Кары Господней. Восковые
лица, раскинутые руки и белые туники с растекающимися по ним
кровавыми пятнами. Господь всемогущий! Ведь это же…
— Вы же ЕГО офицеры, — прошептал епископ Шартрский не
меющим языком, чувствуя, как леденящий ужас охватывает все
его существо.
— Его преосвященство передает привет вашему преосвященству и
желает видеть вас в своей резиденции, где вы так предосудитель
но обошлись с ним во время своего последнего визита, — домини
канцы злорадно улыбнулись, а их глаза вдруг вспыхнули смер
тельной ненавистью.
— Стража! На помощь! — епископ попытался вскочить и закри
чать что было мочи, но пересохшее горло выдало только визгливые
сиплые звуки, которые сорвались на самой высокой ноте.
В мгновение ока доминиканцы оказались подле его преосвящен
ства, и его рот заткнула холодная сильная рука. В ноздри застру
ился едва уловимый запах тления с примесью болотной тины. К
лицу епископа склонились черные капюшоны.
— Тихо, ваше преосвященство, — прошипели они. — Зачем же
орать и беспокоить людей? Поверьте, мы и сами можем доставить
вас в лучшем виде к нашему епископу. Помощь вашей стражи
нам совершенно не понадобится. Ведь вы же за этим хотели по
звать ее, не так ли?
Глаза епископа вылезли из орбит. Он промычал что то неразбор
чивое, но холодная ладонь не позволила произнести что либо чле
нораздельно.
— Не беспокойтесь, ваше преосвященство, мы позаботимся о том,
чтобы вы приняли приглашение.
Епископ почувствовал, как ему пережимают шею. В глазах начало
темнеть. Он забился в руках доминиканцев, инстинктивно пыта
ясь вырваться и глотнуть живительного воздуха, но руки, словно
стальные, неумолимо держали его, сдавливая все сильнее. После
довало несколько отчаянных рывков. Вдруг его шею и нос отпус
тили, и легкие епископа с громким всхлипом стали втягивать в се
бя воздух. Вместе с каким то вязким веществом, которое тут же
приложили к его ноздрям. Перед глазами епископа все закружи
лось, сознание вспыхнуло огненной, яркой звездой и оставило тело
его преосвященства. Он безмолвно затих в своем кресле. Бледная
