119
от совершенства, зияя огромными белыми пятнами.
Лишенный сана священник уже вовсю дремал за столом, а
бывший торговец, залпом допивая свою кружку до дна, вскорости
должен был последовать его примеру. Неожиданный толчок в бок
вывел Шосса из размышлений.
— Ну ка, кто здесь у нас? — произнес сзади сиплый испитый го
лос. — Что то я не видал тебя прежде.
"Черт бы побрал этих драчливых пьяниц, — подумал Шосс, мед
ленно оборачиваясь. — В каждом таком заведении обязательно
найдется тупой идиот, которому больше всех надо".
Мрачно блеснувшие из под низко накинутого капюшона глаза
впились в здоровенного волосатого детину, который стоял за ним,
чуть сбоку, едва заметно покачиваясь. Детина был одет в грязные
засаленные кожаные тряпки и стоптанные башмаки. Плохо по
бритое лицо с коровьими глазками сидело на жирной бычьей шее.
Глаза детины излучали агрессию. За спиной тучной груды мяса за
столом, уставленным кружками, сидело четверо его приятелей, чьи
грубые черты и туповатые лица походили одно на другое. Они
скалились самым паскудным образом, обмениваясь низменными
репликами и прихлопывая себя по бокам в предвкушении пред
стоящей потехи.
— Чего тебе надо, почтеннейший? — насмешливо произнес Шосс.
— Я спрашиваю, кто ты такой? — набычился детина, не поняв на
смешки. — Я тут знаю всех, а ты что за птица? Если не хочешь
неприятностей, придется заплатить за право находиться в нашем
превосходном заведении.
— Я думаю, тебе на самом деле совершенно не стоит знать, кто я
такой. Некоторые знания крайне опасны для здоровья, — улыб
нулся Шосс.
— Что ты сказал?
— Я сказал, что единственное, за что тебе можно заплатить, — это
за то, чтобы ты пошел и сиганул в воду с самого высокого моста.
Если не убьешься, так хоть помоешься. Твоя жирная волосатая
туша мешает приличным посетителям наслаждаться едой и вы
пивкой. От тебя воняет как от стада свиней, а на твоей груди
прилипло больше жратвы и слюней, чем у них в корыте.
Приятели детины перестали ухмыляться и вытаращили глаза на
говорившего, ожидая бури. Владелец бычьей шеи оторопел от та
кого нахального отпора и несколько секунд просто стоял, уста
вившись на наглеца. Потом коровьи глазки забияки налились кро
вью.
— Я переломаю тебе все кости, ты, отродье! — взревел он, потря
сая сжатыми кулаками, на которых волос было не намного мень
