125
и прислушался, вытянув дряблую морщинистую шею. Тишина.
Должно быть, кто то из слуг, спеша по делам, что нибудь задел или
уронил. Епископ вернулся в большое кресло у резного столика
красного дерева, покрытого изящной шелковой скатертью, и про
должил предаваться своим невеселым думам. М да. Он написал
письма Антонио де Альба, который нынче предпочитает называть
ся просто братом Антонием, и Роберу де Врие, изложив все то, что
узнал сам. Остается надеяться, что братья ордена незамедлительно
отреагируют на тревожные вести и что нибудь предпримут. Епи
скопу очень хотелось написать, чтобы к нему лично приставили
нескольких доверенных братьев для охраны, но он постеснялся
выказывать свои страхи. Очень не хотелось показаться отчаянным
трусом или, чего хуже, человеком слабой веры. Кто нибудь из Ма
гистров, чего доброго, выскажется, что не того человека назначи
ли епископом. Что, мол, нужны им более мужественные защитни
ки веры, которые в первую очередь будут думать о деле, а не о
безопасности исключительно своей персоны. Так что пока придет
ся выкручиваться своими силами. Давно надо было бы удвоить
стражу во дворце да приставить караул к дверям своих личных
покоев. Что, разумеется, тут же приведет к слухам — мол, епископ
чего то боится. На пустом месте окружает себя охраной. Ничего
хорошего в этом нет. Тем более, для чего стража то нужна? От
давно умершего Инквизитора его защищать? "Да, от него самого,
— тут же услужливо подсказало воображение. — От него, с горя
щими глазами, с запахом тления, с язвами и струпьями на мерт
вом лице"
— Господь всемогущий! — воскликнул епископ, взмахнув руками,
словно пытаясь отогнать жуткое видение, навеянное рассказами
Николя Дюпре.
Что это? Как будто чей то тихий злобный смех послышался из за
двери. Епископ вздрогнул всем телом и, вдруг испугавшись даже
посмотреть в ту сторону, отпил из кубка несколько больших глот
ков вина, словно пытаясь придать себе смелости. Рука его задро
жала, и несколько капель пролилось и потекло по подбородку. И
тут вполне отчетливо скрипнула дверь, и кто то почти неслышно
вошел к нему в апартаменты.
— Добрый вечер, ваше преосвященство, — послышался негромкий
голос, в котором не выразилось ни капли эмоций.
Епископ повернул голову на этот голос и поднял глаза. Кровь от
хлынула от его лица, сердце судорожно сжалось в комок и отчаян
но затрепетало, силясь преодолеть своим биением сковавший его
страх. На пороге стояли две фигуры в белых туниках, перехвачен
ных кожаными поясами, поверх которых были накинуты черные
