123
мрачнее тучи. Аппетит его день ото дня все таял, отодвигаемый на
задний план душевными волнениями. С того дня, как к нему не
ожиданно явился брат Фредерик, вернув из небытия Нейскую
башню, благостное существование епископа нарушилось. Столько
лет он исправно и образцово исполнял свои святые обязанности,
наслаждаясь комфортом существования в епископском дворце,
столько лет жизнь его была спокойна и размеренна и ни малей
шим намеком не напоминала о тех давних событиях, которые он
хотел навсегда забыть как страшный сон, что ему, в общем то, и
удавалось. До недавнего времени.
Хотя, в сущности, именно случившемуся тридцать лет назад
он был обязан своим нынешним саном и положением. Ведь спустя
какое то время он был произведен в епископы и определен в эту
епархию не без помощи братьев из ордена Кары Господней. А ведь
когда то он начинал простым священником! До сих пор епископ
полагал, что судьба благосклонно отнеслась к нему, связав его
жизнь сначала с могущественными тамплиерами, а потом и с ор
деном Кары Господней. Но теперь, когда призраки прошлого не
ожиданно зашевелились, он уже сомневался в благоволении судь
бы. Призраки прошлого… Память, оживленная откровениями Ни
коля Дюпре, ныне пребывающего в монастыре Сен Жак в покаян
ных молитвах, разыгралась не на шутку, рисуя перед внутренним
взором события давно минувших дней. Лучше бы он никогда не
видел и не слышал этого разбойника! Жил бы себе и жил. Да что
может случиться, в конце концов? И тут же в мозгу снова лихора
дочно закрутилось видение, которое он переживал снова и снова,
когда просыпался утром в своей постели, когда оставался один,
когда отходил ко сну, пробуя себя успокоить, что ничего страшно
го не может произойти. Видение, которое навсегда отпечаталось в
его памяти и которое он так хорошо заставил себя забыть. До не
давнего времени.
Инквизитор в парадном епископском облачении, с разве
вающейся алой мантией. Инквизитор, стоящий в центре перевер
нутой пентаграммы. Линии ее начертаны свежей, еще дымящейся
кровью. По углам горят толстые черные свечи, а в каждом лепест
ке лежит истекающее кровью тело. Инквизитор держит молодую,
насмерть перепуганную женщину. Она связана, рот заткнут. Она
не может кричать, и лишь ее плачущие глаза смотрят на стоящих
впереди полукругом людей, умоляя о помощи. Инквизитор при
крывается ее телом, держа у горла пленницы длинный изогнутый
нож, и громовым голосом, простерев вперед руку с расставленны
ми пальцами, выкрикивает свои проклятия. Теперь они снова
звенят в ушах у епископа Шартрского. Наточенные жала стрел
