124
устремлены на Инквизитора, но мужественные люди, ошарашен
ные увиденным, не решаются спустить их, боясь попасть в несча
стную женщину. А потом его нож… И хохот, гулкий, сатанинский
хохот. Свист пущенных стрел. И бездыханное тело Инквизитора с
дьявольской улыбкой на лице, упавшее на труп своей жертвы.
Мертв! И предан забвению. Ах, если бы так. Если бы снова и снова
не слышать эти слова, произнесенные перед смертью, которой
ждал и к которой готовился. Он поклялся вернуться и отомстить.
Пусть так. Мертвые покоятся в своих могилах, и будут лежать там
до Страшного суда. Что ему, слуге Божьему, епископу города
Шартра, какие то выкрики отлученного и проклятого нечестивца?
И сознание тут же принималось нашептывать: а не забыл ли ты,
что первое же проклятие сбылось очень скоро, скрыв дьявольскую
Нейскую башню от людских глаз вместе с прахом их проклятых
обитателей? Ведь именно это громогласно объявил перед смертью
Проклятый Инквизитор. И не только. Но ЭТО сбылось почти сразу.
А теперь… Неужели теперь настало время остального?
Епископа в очередной раз прошиб холодный пот. Он залпом
выпил стакан красного вина, но к еде по прежнему так и не при
тронулся. Он чувствовал, как потихоньку заболевает нервной го
рячкой. Годы уже не те, чтобы запросто сносить такие треволне
ния. Когда брат Фредерик был у него второй раз, уже по его, епи
скопа, приглашению, монах осторожно позволил себе заметить,
как осунулся его преосвященство. Теперь брат Фредерик по прось
бе его преосвященства находится в монастыре Сен Жак и при
сматривает за Николя Дюпре. Однако до чего разные люди, до че
го разные судьбы! Кто стал епископом, живет во дворце, и насла
ждается жизнью и всеобщим уважением. Кто от всего отрекся и
пошел в простые монахи францисканцы, дав обет бедности и по
святив свою жизнь больным, умирающим и приговоренным. Кто
то посчитал наградой то, что свершили они на благо людей и во
имя Божьей воли. Кто то решил, что отчасти виновен в тех зло
действах, которые творил Проклятый Инквизитор, ибо не смог
еще ранее уговорить своих братьев действовать решительно.
Епископ посмотрел в окно. Вечер. С востока медленно, но не
умолимо накатывалась ночь. Золотистые солнечные лучи уже не
светили в окна епископского дворца, и лишь их отблеск от разук
рашенного в краски заката небосвода озарял ажурные решетки и
разноцветную мозаику больших окон. Надо бы зажечь свечи, а то
скоро стемнеет. Епископ поднялся и, неспешным шагом обходя
большую уютную залу, запалил свечи канделябров. Последнее вре
мя он жег много свечей, не желая оставаться в темноте.
С лестницы послышался легкий шум. Епископ насторожился
