205
в себя прокладку нового тоннеля. Все уже построенные контроли-
ровались "Дельта Тектоникой". Рядом с шурфом, куда свалился
Ван Эдвейс, наверняка имелся выход, которым и пользовался
мистер Штерн, навещавший ту закусочную. Не ходил же он, в са-
мом деле, за тридевять земель! Вот только Ван Эдвейсу туда со-
ваться не стоило, как не стоило подниматься и там, где поднимал-
ся Ульрих или экипаж буровика. Никто не убил бы его на месте, но
и живым бы с Хромитеи он не ушел. Чтобы это понять, потребова-
лось время, которое он, ведомый мистером Штерном, провел с
максимально наглядной пользой. Отныне Ван Эдвейс хорошо раз-
бирался, что к чему, и был предупрежден. А кто предупрежден,
тот, как говорится, вооружен. Эх, если бы еще его спутники пре-
одолели свой страх перед компанией и выступили свидетелями!..
Перекатывая в пальцах кубик памяти, Ван Эдвейс пришел к
выводу, что не имеет права давить на мистера Штерна, Ульриха
или Кайсу Лоу. Если они не пошли против "Дельта Тектоники" до
сих пор, прямо сейчас они не пойдут и с ним. Верховный комис-
сар, предавший надежды молодых шахтеров, доверия не заслужи-
вал. По большому счету, он вообще его не заслуживал, учитывая
все предыдущее поведение на Хромитее. Кто мог поручиться, что
он не предаст и своих новых знакомцев, когда те обвинят компа-
нию, а Ван Эдвейс получит огромную взятку и улетит? Кто будет
кормить их семьи, когда они лишатся единственного источника
дохода? Нет уж, сперва верховный комиссар должен проявить се-
бя и предать деяния "Дельта Тектоники" огласке. Тогда, уверовав в
его намерения, свой голос подаст и персонал "шестой мили".
Выслушав соображения Ван Эдвейса, касавшиеся выхода и
молчания, мистер Штерн не стал их комментировать, вернувшись
к своей немногословной манере. Да от него и не требовали. Изло-
жив эти мысли, верховный комиссар подошел к главному. Он не
нуждался в ответе на то, о чем догадался и сам. Он желал навести
ясность в вопросе, который совершенно не укладывался у него в
голове.
— Луциана. Откуда вы все-таки про нее знаете? — пытливо осве-
домился Ван Эдвейс.
Различные события, одно ошеломительнее другого, неоднократно
вынуждали его откладывать этот разговор, но на сей раз он воз-
намерился выяснить абсолютно все.
— Я не осуждаю вас за смелые и нелицеприятные слова о дворян-
стве, — миролюбиво добавил он. — Более того, я склонен увидеть в
них немало горькой правды. Однако я требую объяснить, каким
образом вы настолько осведомлены о родоначальнице моей фами-
лии!
