14
этой гробнице покоились останки последнего из рода вора и убий
цы, проклятого самим Анубисом. В ней он замуровал себя вместе
со зловещим изумрудом, и именно сюда шла организованная бра
том Антонием небольшая экспедиция, следуя тем ключевым сло
вам, которые Шосс как то услыхал в своем необычном сне. «Ищи у
Истоков». Брат Антоний признался как то, что немногие из Учено
го Совета приняли на веру его сумбурное сновидение. Эти старцы
предпочитали работать с чем то более вещественным, чем «вещие»
сны. Однако, некоторые из них были настроены менее скептиче
ски. Пересмотрев все имеющиеся записи по делу, Совет пришел к
выводу, что наиболее древним свидетельством существования
«Волчьего глаза» является гробница, упоминавшаяся в рассказе
старика из рода Сулеймана, который он поведал рыцарю Гензе
нау, умоляя отдать проклятый камень до восхода солнца. Но никто
в ордене не знал об ее местонахождении даже приблизительно.
Единственным, кому было точно известно, где она расположена,
был сам Сулейман, чьи бренные кости давным давно покоились в
песках под пальмами далекого оазиса, где в страшной схватке с
ним пали восемь из десятерых рыцарей, а один из двух оставших
ся обрек себя и свой род на жестокое проклятие древнего бога. По
мнению Совета, если слова «ищи у Истоков» как то и можно было
истолковать, то ничего более близкого к «Истокам» в сведениях об
этом изумруде не имелось. Так впервые была обозначена цель, к
которой Шосс стал отчаянно стремиться, прикладывая для этого
все возможные усилия. Больше ему ничего не оставалось, тем бо
лее что и самого Ученого Совета уже не существовало. Живым
свидетельством некогда сильного и влиятельного ордена для него
оставался лишь брат Антоний, сумевший сплотить группу верных
людей, помогающих ему выполнить данное обещание, и поста
раться, наконец, благополучно разрешить дело о «Наследии», яв
ляющееся одним из самых серьезных дел ордена. Дело, которое
угасающий орден еще в силах был завершить.
Пока остальные спали, Шосс рыскал по оазису, находясь в со
стоянии чрезвычайного возбуждения. Всю ночь то тут, то там
мелькал огонь его факела, слышались тихие шаги Шосса и шорох
листьев густых кустарников.
Утро застало его недвижно сидящим у потухающего костра,
угли которого подернулись слоем седого пепла. Шосс молча смот
рел в одну точку, не шевелясь и не издавая ни единого слышимого
вздоха. Его лицо выражало мрачное безразличие. Это очень обес
покоило монаха, который, проснувшись, поискал его глазами.
— У тебя вид, как будто ты увидел собственный надгробный ка
мень, — негромко, так как многие еще спали, сказал брат Анто
