120
лось просторное помещение. Однако эффект оно производило ед
ва ли не более гнетущий, чем предыдущее. На стенах висели полу
оборванные гобелены и полотнища с рисунками, настолько испор
ченные временем и отсутствием ухода, что разобрать на них что
либо более не представлялось возможным. По некоторым призна
кам можно было предположить, что когда то зал был уставлен
вдоль стен сундуками и стеллажами, должно быть, хранившими в
себе фамильные ценности рода Гензенау. Теперь же от них оста
лись одни воспоминания — лишь плесневелые следы да всякая
жуткая рухлядь, в обломках которой уже нельзя было распознать,
чем она прежде являлась. Пол когда то покрывали богатые ковры.
Нынче же жалкие, разваливающиеся лохмотья то тут, то там ост
ровками ютились на серых камнях. В противоположной стене
виднелась другая дверь, но, судя по всему, уже не железная, а из
простого мореного дуба, лишь усиленная железом. Шосс медленно
и недоуменно обозревал хаос и запустение, царящие в помещении.
В его воображении до этого момента рисовались разные представ
ления о внутреннем убранстве Убежища, но увидеть такое он ни
как не ожидал.
Единственное, что привлекало внимание своей явной не
обычностью среди окружающего разгрома, это стоявший посреди
комнаты каменный стол, на котором было высечено некое подобие
постамента, наглухо закрытого каким то мутным колпаком. Ниче
го другого из того, что можно было бы назвать целым или сохра
нившимся предметом, в зале не было. Шосс на цыпочках двинулся
по направлению к столу. Необычный запах вдруг стал сильнее,
должно быть, из за его движения в затхлом воздухе. И тут неожи
данно Шоссу вспомнились рассказы Бурвиля в самый первый
день его пребывания в замке, когда дворецкий устроил ему свое
образную экскурсию. Тогда Бурвиль, среди прочего, рассказывал
о подвальных помещениях и о господских нравах и забавах. И о
том, что где то в подвале держали диких зверей, чтобы потом
стравливать их с собаками, либо же устраивать поединки один на
один со зверем. Этот запах… Неужели именно здесь когда то дер
жали зверей? Здесь? Прямо в сокровищнице? Или это потом тут
оборудовали убежище и сокровищницу? Хотя, судя по царящему
кругом разгрому, скорее после, чем до. Смутное, необъяснимое
беспокойство, которое начало закрадываться в душу Шосса еще
тогда, когда он уяснил систему запоров Убежища, стало усили
ваться.
Поскольку в зале, кроме стола и двери, больше ничего сколь
ко нибудь существенного не было, Шосс двинулся к столу. Он был
