73
Он шел, и ему казалось, что он проталкивается сквозь леденящую
плотную массу. В нос снова ударил явственный запах разложения.
К этому добавилось совсем уж непостижимое чувство: словно тем
ные камни башни все разом вдруг принялись едва слышно что то
шептать на непонятном языке. Николя стало по настоящему
страшно. Оставшееся расстояние он почти бежал. А вот и зала, где
он оставил брата. В дверном проеме мерцало голубоватое свече
ние. Николя остановился, гул его шагов стих. Он услышал тихий
шорох и хрип. На негнущихся ногах он подошел к порогу и вошел
внутрь.
Над распростертым телом его брата склонилась немыслимая
фигура. Жак дрожал всем телом, его руки и ноги конвульсивно
подрагивали. От лица исходило голубое сияние, мерцающими вол
нами устремлявшееся в того, кто наклонился к нему, протянув
вперед руки с длинными и широкими свисающими рукавами ко
гда то сиявшей белизной, шитой золотом епископской мантии. И
тут как будто само лицо Жака отделилось от остального тела и
прозрачной дымкой вознеслось к неизвестному. Сияние угасло.
Неизвестный выпрямился и медленно повернулся в сторону Нико
ля. Лунный свет косыми лучами падал в залу, освещая того, кто на
первый взгляд казался… Высокая митра, мантия, накинутая на
плечи парадная алая риза с золотым подбоем… Перед Николя сто
ял епископ. Должно быть, лунный свет и игра теней создавали на
лице высокопоставленного священнослужителя жуткую маску. Че
ловек в одеянии епископа медленно, хромая и переваливаясь,
странно подергиваясь при каждом шаге, двинулся к Николя. Тот
пребывал в нервном шоке. Сама эта башня, страдающий брат и…
епископ! Священнослужитель. Но что произошло здесь на его гла
зах?! Николя почувствовал, как животный ужас сжал его сердце,
холодил мозг, лился в грудь тягучим липким потоком, перехваты
вая вздох. Епископ был совсем близко. Хрипящие звуки его не
ровного дыхания были слышны все явственнее. Лунный свет упал
на его лицо. Это было лицо мертвеца. Лохмотья полусгнившей ко
жи свисали со щек, открывая зияющие разлагающиеся каверны.
Сквозь полуистлевшие губы проглядывала желтизна острых зубов.
Черные провалы глазниц уходили вглубь обнажившегося на лбу
черепа, и внутри них яркими угольями светились красные огни.
Густой волной ударил нестерпимый запах разлагающейся плоти.
Рот полуоткрылся, и из него раздалось то самое шипение и свист,
которые Николя слышал прежде. Мертвец протянул усеянную
струпьями руку с длинными желтыми когтями и почти коснулся
горла Николя. «Душ ш ш ша. Ещ щ ще», — в раскрывшемся от
громкого шипения, превратившегося в слова, рту совершенно не в
