67
ключенному страдать осталось недолго. Дверь камеры распахну
лась. Францисканец зашел внутрь, и камеру тотчас же заперли
снова, после чего стражник, надзиратель и помощник отошли на
некоторое расстояние, дабы не нарушать тайну исповеди.
Брат Фредерик подошел к тихонько раскачивавшемуся узни
ку.
— Сын мой, — сказал он смиренным голосом. — Близок час, когда
ты предстанешь перед Господом нашим. Покайся в своих грехах,
дабы очистить душу свою. Я пришел исповедать тебя.
Узник ничего не ответил, но раскачиваться перестал. Значит, ус
лышал. Внешний вид его был весьма невзрачным. Хотелось ве
рить, что разум его пребывает в куда лучшем состоянии.
— Ты слышишь меня, сын мой? Я пришел в этот трудный час ис
поведать и поддержать тебя, — сказал францисканец, протягивая
узнику распятие.
Тот поднял глаза, откинул со лба спутанные волосы и глянул на
монаха каким то отсутствующим взглядом. Брат Фредерик было
подумал, что заключенный и впрямь не в себе, как узник неожи
данно устремился вперед. Монах в испуге отпрянул, подумав, что
заключенный хочет напасть на него, но тот лишь впился губами в
деревянное распятие, схватившись двумя руками за державшую
его руку францисканца. Испуг сменился состраданием. Брат Фре
дерик положил руку на голову узника.
— Раскаяние — путь к спасению. Я вижу, ты встал на этот путь,
сын мой.
Заключенный с каким то неистовым отчаянием прижимался гу
бами к распятию и не отпускал руки. Монах посчитал, что будет
крайне нехорошо отрывать его от Спасителя. Он мягко и осто
рожно вложил распятие в руки заключенного, высвободив свои.
Узник схватил распятие обеими руками и уткнулся в него лбом.
— Исповедуйся, сын мой, — мягко сказал францисканец. — Очи
сти свою душу и облегчи страдания раскаянием.
В горле Николя что то булькнуло. Он мелко задрожал, как будто
сотрясаемый рыданиями. Попытался что то сказать, но не смог,
издав лишь несколько звуков. Монах терпеливо ждал.
— Я грешен, святой отец, — наконец выдавил из себя узник
сквозь глухие всхлипы.
— Покайся, и грехи твои будут отпущены.
— Я грабил. Я убивал. Моя жизнь была грешна и беспутна. Я погу
бил свою душу, — отчаянно проговорил Николя.
— Бог милосерден, — ответствовал монах. — Искреннее раскаяние
очистит тебя перед Господом. Исповедуйся мне, смиренному слуге
Его, и я отпущу тебе грехи твои на пороге судного часа.
