16
шалку у двери. Мистер Крошби с явным восхищением созерцал ее
ладную гибкую фигуру в темно-коричневой кожаной куртке. Он
незамедлительно выразил свой восторг своей новой знакомой.
— Сэл, честное слово, вы столь усердно преувеличиваете мои дос-
тоинства, что я и впрямь скоро начну верить в это, — лукаво ска-
зала Лоринна, игриво погрозив толстяку пальчиком. — Давайте
выпьем за вас, мой добрый друг.
— Нет-нет, непременно за вас! — с жаром воскликнул толстяк,
хватаясь за стакан.
Лоринне, в общем-то, было совершенно все равно, лишь бы мистер
Крошби выпил свое вино, куда она кой-чего добавила для пользы
дела.
— Сэл, милый, вы сделали мне такой чудесный и дорогой подарок,
я просто не могу не выпить за ваше здоровье и благополучие, —
улыбнулась Лоринна, поднимая свой стакан и чокаясь с толстя-
ком.
— Честное слово, пустяки! Я счастлив был доставить вам удоволь-
ствие. Итак, хорошо, вы выпейте за меня, а я выпью за вас!
С этими словами мистер Крошби очередным залпом осушил свой
стакан и от души грохнул им по столу. — Пожалуй, надо будет вы-
просить у моего друга антиквара еще таких вещичек, раз всего
одна из них принесла мне такую удачу.
Лоринна, теперь уже преспокойно потягивавшая свое вино, едва
не поперхнулась и мигом навострила уши.
— О ком это вы? — осторожно спросила она, замерев со стаканом
в руке.
— А? А-а… Эти часы мне достались от моего друга антиквара. Как
я уже сказал, у него полно подобных штуковин. Я и взял-то их
чтобы не обидеть старого чудака. Но теперь я уж точно не жалею
об этом, ведь… — тут толстяк прервал фразу и отчаянно зевнул. —
Ведь из-за них… ведь благодаря им…
Речь его неожиданно стала сбивчивой. Он несколько раз моргнул
глазами и на лице расплылось сонное выражение.
— Сэл? Сэл! — Лоринна мигом подскочила к толстяку и потрясла
его за плечо. — О ком это вы говорите?
— А? Что? О ком? О моем старом приятеле, о ком бы еще. Ох, вам
бы у него понравилось! Вы были в таком восторге от этих часов, а
у него, поверьте, в закромах водится такое, что даже я проникся…
Мистер Крошби снова отчаянно зевнул, веки его затрепетали, и он
явственно стал заваливаться на бок.
"Да мать же твою разтак, тысяча чертей!" — беззвучно выругалась
Лоринна, вцепляясь в толстяка обеими руками. Подлитое ей зелье
подействовало в лучшем виде и как положено, однако теперь она
