15
нула дверь, но та была неумолима и не собиралась поддаваться. Не
выдержав душевных страданий, Лина испустила дикий вопль и
кинулась на дверь в совершенном исступлении, колотя по ней ру-
ками и ногами. Та неожиданно открылась. Просто открылась в
другую сторону.
В мгновение ока беглянка вылетела на улицу. Теперь весь
этот бред, все непонятные и необъяснимые явления позади и на
какое-то время стали совершенно не важны — главное, что Лина
выбралась под открытое небо. В этом заключалась ее последняя
надежда, и она действительно тут же почувствовала, как пресле-
дующий ее неестественный жуткий холод резко отступил, словно
остался там, за порогом, кутаясь в плотную завесу тьмы и не ре-
шаясь переступить некую невидимую границу.
Снаружи, к сожалению, тоже было темно, но эта темень ра-
зительно отличалась от той, что полновластно хозяйничала в глу-
бине старого кирпичного дома. Ни звезд, ни луны не было — небо
затянули плотные дождливые тучи. Их рваные, темные от влаги
края чуть отсвечивали огнями живущего ночной жизнью города.
Ветер неторопливо гнал их на восток, но у самой земли не ощуща-
лось ни дуновения, и до сих пор было вполне сухо. Уличные фона-
ри тихой уединенной аллеи не горели, и маячившие неподалеку
темные массы соседних домов также не озаряла ни единая искор-
ка, но сама аллея в окружении высоких кряжистых деревьев все
же более менее была видна. Лина пробежала по вымощенной кам-
нем дорожке, отсвечивающей светлой лентой на фоне казавшейся
угольно-черной лужайки, и ее тонкие ноги в плотных шерстяных
носках ступили на шероховатый асфальт. Где-то вдали в небе
виднелось зарево городских огней. А еще в дальнем конце аллеи
светили себе под нос исправные фонари. Там была жизнь. Лина
глубоко вдохнула свежий воздух, казавшийся просто упоительным
после тяжелой и гнетущей атмосферы дома, даже несмотря на
легкий гнилостный привкус — должно быть, от опавшей листвы.
Она невольно обернулась в сторону крыльца. Блюдообразный
плафон, разумеется, не горел, а сам дом едва просматривался,
словно окутанный некой мутной пеленой. Жестокий холод практи-
чески исчез, и теперь кожу девушки овевала лишь естественная
ночная прохлада. Казалось просто невероятным, что прежде столь
приветливый и уютный дом теперь стал средоточием настоящего
ужаса. Вот и сейчас он таращится на беглянку тьмой своих непро-
глядных окон, словно оценивая, протянуть ли за ней свою цепкую
хватку или нет. Лине почудилось, что клубившаяся неясная пелена
слегка качнулась, будто и впрямь решалась пуститься в погоню,
настигнуть ускользавшую жертву, накрыть ее своим покровом и
