155
чательно развеялась, неожиданно поняла что знает эту женщину,
поскольку неоднократно видела ее прежде. Только это было не
здесь, не в Солтенстиле. Там, в Нирелине. Прошло всего несколько
лет, но с тех пор, казалось, минула целая вечность, оставив позади
оазис мира и покоя, где под сенью раскидистых пальм паслись
гурты домашнего скота, а бескрайнее синее небо смотрелось в
прозрачные воды раскинувшегося среди островка зелени озера.
На цветастом придверном коврике с опоясывавшей его доброже-
лательной надписью стояла Кальпита.
– 5 –
Недобрую память оставил по себе Пирим. Предательство тол-
стого племянника шейха прочно засело в памяти людей, поэтому
соплеменники сторонились его жены, и доморощенная ворожея
оказалась едва ли не в изоляции среди и без того изолированного
населения Нирелина. Сторонилась она и солдат Красной саламан-
дры, превративших оазис в естественную тюрьму, справедливо
опасаясь, что излишнее внимание к захватчикам спровоцирует
запоздалое мщение со стороны соседей. Мало кто верил в ее пол-
ную непричастность к трагическим событиям. Еще слишком све-
жи были могилы, слишком много взошло всходов на пролитой
крови, и погрузившийся в пучину тоски и отчаяния Нирелин лишь
ценой невероятных усилий зажил тем, что можно было назвать
тенью прежней жизни. Прямых доказательств против Кальпиты
не было, а ее затворническое поведение позволило ей избежать
самосуда, когда в сердцах жителей еще кипели страсти. Кальпита
уже мнила себя женой нового шейха и крушение всех надежд, как
ни странно, помогло ей уцелеть. Она не искала защиты у гарнизо-
на Красной саламандры, не требовала себе привилегий за содеян-
ное мужем. Кальпита в страхе заперлась у себя дома и не выходи-
ла оттуда целый месяц, постоянно трепеща за свою жизнь. Она
пускала лишь немногочисленных посетительниц, привыкших к ее
колдовским заговорам и настойкам, которым еще более-менее
могла доверять. Им она клялась в своей непричастности к слу-
чившемуся, но даже в глазах своих старинных клиенток видела
оттенок недоверия. Впрочем, эти же клиентки сообщили ей что
страсти улеглись и нирелинцы не чувствовали ничего кроме посе-
лившегося в их сердцах горя. Когда исхудавшая, осунувшаяся
Кальпита стала появляться на людях, ее никто не трогал. Она ло-
вила на себе настороженные, потухшие взгляды, но не было в них
ни ярости, ни злобы. У жителей хватало других забот, нежели рас-
трачивать себя на опозоренную ворожею. Женщины возделывали
