359
а если и проникнет, они тут же его почувствуют. Но даже если они
не заподозрят, что здесь побывал кто то посторонний и освободил
узников под самым их носом, они все же могут испортить дело.
Например, поставив посты спрашивать, кто и куда идет, чтобы на
будущее исключить подобную вопиющую халатность. Да мало ли
что могло произойти вследствие того, что Шосс, в очередной раз
отступив от правил и холодных законов логики, вытащил оттуда
этих людей!
Надо сказать, Шосс уже довольно давно раздумывал не без
лишних сожалений о том, что своей выходкой мог непредсказуемо
осложнить себе жизнь. Ему даже хотелось высказать это монаху.
Впрочем, он заранее знал, что тот скажет. Что его порыв, конечно,
был безрассуден и мог иметь плохие последствия для осуществле
ния дальнейших планов, но что он поступил так, как должен был
поступить, ибо поступок был продиктован истинной добротой и
бросить этих несчастных на произвол, без сомнения, ужасной
судьбы было бы преступлением против совести и человечности.
Брат Антоний явно не из тех людей, кто считает, что нельзя при
готовить яичницу, не разбив яиц.
Размышлявшему подобным образом Шоссу оставалось наде
яться на лучшее, а именно что слишком больших осложнений все
же не возникнет. В конце концов, все, что ему требовалось, это
проникнуть в тот, нижний, зал. Там он воспользуется содержимым
оранжевого флакона и заблокирует двери, чтобы к доминиканцам
не подоспела помощь. А там посмотрим. Он хоть и потеряет кон
троль над своей яростью, но, во всяком случае, не над разумом, в
котором останется главная, всепоглощающая цель — уничтожить
Проклятого Инквизитора.
Уже почти у самого входа Шосс вдруг почувствовал, как не
приятный холодок скользнул по спине мимолетным дуновением,
тревожно царапнув его где то в самой глубине груди. Шосс мигом
вскинул глаза наверх, где ему на мгновение показалось, что за
ним кто то очень внимательно и пристально наблюдает. Замерев
на месте, он напряженно стал всматриваться в гораздо хуже раз
личимые отсюда проемы окон, пытаясь заметить в них признаки
жизни и движения. Но все было по прежнему тихо. Цепкий взор
Шосса не мог найти ничего, что стоило бы хоть малейшего внима
ния. Лишь ветер гулял в разбитых окнах, покачивая поблескивав
шие осколки слюды. Должно быть, какой то из них особенно ярко
блеснул, когда он подбегал к башне, и вызвал в его слишком воз
бужденном и взбудораженном сознании такую реакцию.
Убедившись, что беспокоиться вроде бы пока не о чем, Шосс
несколько успокоился и подошел к дверям, хотя до конца изба
