20
Солнце совсем село. Неторопливая мужская беседа велась в
русле, явно смягченном присутствием духовной особы. Сидевший
рядом монах заставлял мысли путников обращаться более к ду
ховному, нежели к своим простым мирским заботам. Монах молча
слушал, изредка вставляя одно два слова. Женщина дремала.
Юноша, и прежде не решавшийся вступать в диалог, теперь и во
все помалкивал и вскоре тоже стал поддаваться объятиям сна.
— Ну что же, — сказал возница, потягиваясь с явным удовольст
вием. — Пора и ко сну отходить. Хотя я бы еще немного пожевал
чего нибудь перед сном.
Тут он с виноватым выражением посмотрел на монаха, который
тихо сидел в своей простой серой рясе с руками, спрятанными в
рукава. Ведь они уже поужинали и он сейчас собирался снова пе
рекусить перед сном, а святой отец ничего не ел, и есть при нем
было крайне неловко. А ведь он куда то шел и, быть может, со
вершил бы где то там свой духовный долг и смог бы наконец уто
лить голод. От этой мысли ему стало совсем совестно.
— Святой отец, я тут подумал… У меня завтра довольно важное
дело, и мне не хотелось бы, чтобы оно сорвалось. Может быть, вы
меня исповедуете и благословите, и тогда сможете разделить нашу
трапезу. Ведь мне, признаться, очень хочется поесть еще. Но как
только я подумаю о том, что, возможно, вы куда то шли своим пу
тем и, быть может, там бы совершили ваш долг и смогли бы по
есть, — мне кусок в горло не лезет. А по нашей милости вы еще
неизвестно сколько останетесь голодным. Ведь исповедь будет
считаться исполнением священного долга?
— Разумеется, сын мой. По правде сказать, я сам хотел было спро
сить, не хочет ли кто из вас исповедаться, но тогда я не смог бы
отделаться от мысли, что спросил вас об этом только ради куска
хлеба. Но коли уж вы сами меня просите, я просто обязан выпол
нить свой долг, а это действительно позволит мне подкрепить си
лы. Их у меня и впрямь несколько поубавилось.
Радостная улыбка озарила лицо возницы.
— Как хорошо! — воскликнул он настолько громко, насколько это
было возможно в наступившей ночной тишине. — Наша похлебка,
сыр и овощи подкрепят ваши силы, а вино действительно непло
хое, ручаюсь вам. Но где же нам будет удобно?..
— Я думаю, — сказал, вставая, монах, — мы несколько отойдем в
сторону. Тайна исповеди нерушима, и никто посторонний не дол
жен ее слышать. Я никоим образом не хочу указать на ваших доб
рых спутников, но в ночной тишине человеческий голос разносит
ся далеко и невольно может быть услышан людьми, даже если они
совсем бы этого не хотели. Кажется, пока было еще немного свет
