188
— Да хоть убейте или убейтесь сами! — крикнул он, тоже вставая
и неожиданно чувствуя сильнейшее головокружение. — Я мог бы
помочь вам с вашими врагами, но я не буду выдавать с потрохами
ни себя, ни свои контакты, которые тем более не относятся к делу.
А с этим человеком я буду разбираться сам! И ничего больше вы от
меня на его счет не добьетесь! Со мной можно сотрудничать, но
меня нельзя принудить! Да вбейте себе наконец в голову, что я
вам не враг! Но с тем единственным, кто представляет для вас ин
терес, я буду разбираться сам!
— Прекрасно! — бушевал дон Мигель, не замечая, что допраши
ваемый вцепился обеими руками в скатерть и зашатался, а лицо
его приняло весьма странное выражение. — Ты сказал достаточно,
чтобы я понял: ты — отъявленный злодей. Ты сам признаешь, что
не намерен сообщить то, что мне необходимо узнать в целях безо
пасности моего ордена. Ты не просто запираешься, ты заявляешь,
что не скажешь мне ни слова, и при этом нагло смеешь говорить о
каком то сотрудничестве! Ты разбойник и шпион! Сейчас я клик
ну стражу, и тебя незамедлительно препроводят в соответствую
щее место! Ты не заслуживаешь никакого снисхождения. Пенько
вая веревка будет достаточной наградой за все твои дела. Разуме
ется, после того, как я вытяну из тебя все, что ты знаешь…
Тут он прервал свою яростную тираду и, открыв рот, уставился на
пленника. Шосс, издав протяжный низкий звук, рухнул на пол.
Глаза его закатились, и тело принялись сотрясать сильные судоро
ги. Дон Мигель, хоть и был охвачен гневом, быстро сообразил, что
дело плохо. Вся его злость немедленно испарилась. Он приблизился
к упавшему на пол Шоссу и склонился над ним. Изо рта у Шосса
показалась пена.
— Пресвятая Дева! — вскричал дон Мигель. — Стража! Сюда!
Дверь с грохотом распахнулась, и в покои ввалились стражники, с
лязгом достававшие мечи из ножен.
— Да уберите вы оружие, болваны! — рявкнул старый испанец. —
Бегите за лекарем и за герцогом. Живо!
Поднялась суматоха. Пока дон Мигель, как умел, колдовал
над бьющимся в остром приступе падучей Шоссом, стражники,
бряцая кольчугами и оружием, бросились за братом Антонием и
врачом. Первый прибежал быстрее, так как его покои находились
по соседству.
— Боже милосердный, что тут происходит? — воскликнул он с по
рога, бросил взгляд на сотрясавшегося в конвульсиях Шосса и ми
гом все понял. — Черный пузырек! Скорее! — крикнул монах, уст
ремляясь к нему. — Он где то у него на поясе. Я лично приказал,
чтобы ему оставили эти флаконы.
