141
— И больше никому, — добавил он, пристально глядя на меня.
Я благодарно посмотрел на него и еще раз кивнул.
Прибыв в лагерь, мы дали полный отчет о том, что произо
шло, не упомянув только об изумруде и о том, что произошло с
пленными утром. Я успел переговорить со всеми и взял с каждого
слово, что они будут молчать. Я объяснил это тем, что если мы
приукрасим наш рассказ всякими странными подробностями, нас
могут счесть бахвалами и лжецами, что совершенно недостойно
звания воина Христова. Магистр тамплиеров был в восторге от
разрешения давно докучавшего ему дела. Он говорил, что не со
мневался в нашем успехе, однако не преминул отметить — мол,
прискорбно, что нас вернулось так мало, хотя десять бравых ры
царей со свитой оруженосцев и простых воинов должны были
просто раздавить отряд сарацинов такой маленькой численности.
Я, сэр Роджер и Томас ответили, что многие из посланных до нас
отрядов не вернулись вовсе, а мы стерли надоедливого врага с ли
ца земли, хоть и вернулись в меньшинстве. И еще раз отметили
чудовищную силу необычного воина, к которой даже самый опыт
ный рыцарь просто не мог быть готов. Эврар де Бар удовлетво
рился этими аргументами и сказал, что немедленно отбывает в ла
герь предводителя крестового похода с докладом о том, что задача
выполнена, и обязательно сообщит ему имена отличившихся ры
царей, которые сильно облегчили претворение в жизнь всей по
ставленной задачи.
Улучив момент, я шепнул ему, что хотел бы переговорить с
ним наедине. Магистр вопросительно посмотрел на меня, потом на
Томаса, который кивнул, как бы говоря, что аудиенция действи
тельно необходима.
— Через четверть часа в моем шатре, — едва слышно сказал ма
гистр, после чего официальная церемония закончилась.
Спустя означенное время в указанном месте я и Томас рас
сказали ему все то, что знали только мы двое — о камне, о том, что
рассказал нам старик сарацин и о том, что случилось утром. А
также о том, что камень сейчас покоится у меня на груди. Ма
гистр нахмурился. Он переводил взгляд с меня на Томаса, как
будто пытаясь понять, не разыгрываем ли мы его. Томас, понимая
недоверие магистра, поклялся могилами своих предков, а я по
клялся своим рыцарским званием и своей душой. Теперь магистр
не мог сомневаться в наших словах, однако услышанное оказалось
слишком неожиданным для него. Он долго думал. Потом сказал:
— Сейчас я уезжаю в главный лагерь. Доложу обо всем произо
шедшем… По этому вопросу я посоветуюсь с учеными мужами и
