341
справедливостью, хотя по факту если с кем и примирялся, то ис-
ключительно сам с собой. Точнее, боролся сам с собой. Никто не
желал ему зла, не прятал камень за пазухой и вообще никаких на-
падок на него не предпринимал. Домочадцы Освальда жили есте-
ственной жизнью, работали, учились, решали свои дела, и даже в
мыслях не имели чем-то ущемлять отца. К сожалению, проблема
заключалась в том, что именно этим они его и ущемляли.
Учитывая культурный прогресс, достигнутый развившейся
цивилизацией, представление Освальда о мужчинах носило не-
сколько устаревший характер. Он не то чтобы пребывал в плену
стереотипов, однако некоторые постулаты играли для него важ-
ную роль. Лишенный статуса добытчика, потеряв ключевую, по
его мнению, функцию, он ощутил себя никчемным и беспомощ-
ным. Пока доминирующее положение принадлежало ему, Освальд
был спокойным и уравновешенным, вежливым, справедливым и
обходительным. Любящий муж и заботливый отец, он не страдал
дурными привычками, и свое свободное время посвящал семье. И
вот однажды все изменилось. Изменилось, причем, исключительно
в его восприятии, только он этого не осознавал. Потеряв свой
мужской статус, Освальд не сумел примириться с этим обстоя-
тельством и попытался вновь его обрести.
В баре, куда он некогда ни ногой, Освальд стал своим чело-
веком. Народ там собирался суровый, даром что члены стрелковой
ассоциации, и он вообразил, что оказался среди своих. А может,
так оно и было. Может, именно прежде он вел неестественную
жизнь, в то время как ему надлежало выпивать, играть в бильярд,
отпускать грубые шуточки, громко гоготать и проявлять интерес к
мужским игрушкам. А именно, показушным байкам и катерам,
силовым противоборствам и различному оружию. Последнее стало
для Освальда очередной занозой. Его несовершеннолетняя дочь
прослыла отличным стрелком, а он, глава семейства, лишь худо-
бедно знал, с какого конца заряжать. Решив, что так дело не пой-
дет, Освальд принялся осваивать новые горизонты, и вскоре осно-
вательно в них преуспел.
Как оказалось, добропорядочный семьянин мог очень много
выпить. Обретя сноровку, он глушил виски словно шутя, умудря-
ясь оставаться в здравом уме при поистине лошадиных дозах. А
еще выяснилось, что он очень хорошо стрелял. Прежде это занятие
не доставляло Освальду удовольствия, но теперь, когда ему под
хвост попала вожжа, он находил приливы мужественности с ору-
жием в руках. И с этим оружием он обращался весьма недурно.
Упражняясь до посинения, Освальд наловчился стрелять даже в
стельку пьяным, не промахиваясь и тогда, когда видел не один
