340
бил. Пара пустых бутылок отыскалась поодаль. Джина не устроила
скандал. Приведя мужа в сознание, она позаботилась, чтобы тот
не слишком болезненно протрезвел, и выпросила для него отгул.
Освальд отлежался, однако стараний жены не оценил. Чувст-
во вины трансформировалось у него в неприязнь. Он предпочел
бы скандал и нагоняй, слезы и ссору, а не возню с ним как с бес-
помощным ребенком. Прекрасно сознавая, что повел себя недо-
пустимо, он был готов принять наказание, а вместо этого получил
участие и доброту. Ощутив себя подлецом, Освальд испытал ду-
шевные терзания и умудрился обвинить в этом жену.
Походы к семейному психотерапевту ситуацию ничуть не
улучшили. Наоборот, согласившись на этот эксперимент, Освальд
по-своему его саботировал. Подчеркнуто выказывая объектив-
ность, он слушал специалиста и не занимался отрицанием, однако
только на словах. Как только доходило до дела, все возвращалось к
исходной точке. Это походило на замкнутый круг. Едва получив
прощение, раскаявшийся грешник идет и снова грешит, чтобы
потом опять явиться за наставлениями и отпущением грехов. В
конце концов, бессмысленность всех усилий стала настолько оче-
видна, что Джина сообщила об этом без обиняков. Освальд с ней
тут же согласился, опять умудрившись сделать это по-своему. Он
заявил, что терапия — полная чепуха и совершенно неэффектив-
на, после чего раз и навсегда перестал к ней прибегать, что тогда,
что впоследствии.
Дети не могли не замечать родительских неурядиц. Накал
страстей становился слишком уж очевидным. Не выдержав, они
оба попросили маму и папу быть поспокойнее. Вести себя так же,
как и раньше, не ссориться, не ругаться, и принимать друг друга
такими, какие они есть. Освальд не собирался перетягивать их на
свою сторону, да и вообще впутывать в конфликт, однако заце-
пился за это "как раньше". С его точки зрения, все изменила
именно Джина, и отыгрывать назад явно не собиралась. Ему стало
очень неприятно, когда выяснилось, что дети видят ситуацию
иначе. По их мнению, с мамой как раз ничего особенного не про-
изошло, и папе тоже не стоит делать из мухи слона. При этом дети
ничью сторону не выбирали, однако Освальд ощутил себя в оди-
ночестве. В уже свойственной ему манере, это трансформирова-
лось в чувство, будто его предали. Он, конечно, ничего подобного
детям не заявил, однако на душе у него стало неважно.
Освальд не устраивал сцен. Подобное поведение он считал
неподобающим для мужчины, поэтому демонстрировал свое от-
ношение иначе. Он выказывал патронажную снисходительность,
проявлял вынужденную терпимость и подчеркнуто мирился с не-
