280
— И мое вам такое же искреннее и глубочайшее, дражайшая Эле-
гея, — растянула губы Дионелла, что в равной степени означало
как выражение симпатии, так и недружелюбный оскал.
— Позвольте побеспокоиться, не ударило ли вам в голову ваше лю-
бимое игристое? Быть может, вам нужна медицинская помощь? —
участливо осведомилась синеглазая девушка.
Она и сама считалась белокожей, но не в сравнении с Бестерджес.
Ее длинные волосы были такими же золотистыми, как и ресницы,
из-под которых она бросала томные взгляды глубоких проница-
тельных глаз. Одетая в бежевый костюм наездницы, она держа-
лась нарочито небрежно, отставив ногу в элегантном сапоге.
— Невероятно, но я хотела спросить вас о том же! — картинно
развела руки Дионелла. — Не угостились ли вы перезрелыми
фруктами, что забродили просто до неприличия? В таком случае
продавца надо отдать под суд, раз его клиенты носятся как угоре-
лые и врезаются в кого ни попадя!
Не сводя друг с друга глаз, барышни принялись упражняться
в язвительном остроумии. Прислушиваясь к их репликам, Артур
недоумевал, из-за чего, собственно, весь сыр-бор. Земные водите-
ли тоже бывают эмоциональны после ДТП, но тут будто крылось
нечто большее.
— Это Элегея Юнтерсвальд, отпрыск знатного чародейского рода,
примерно такого же древнего и влиятельного, как и Бестерджес.
Она и Дионелла не очень-то ладят, — поймав взгляд Артура, тихо
пояснила Вермина. — Отец Дионеллы занял те посты, на которые
метила мать Элегеи. Их родители держатся натянуто, однако со-
блюдают все нормы приличия. Дети бывают куда менее коррект-
ны. В университете Элегея подсыпала Дионелле окрашивающий
порошок, после чего наша платиновая блондинка стала зеленой
словно жаба. И телом и волосами. Да еще бородавки пошли. Дио-
нелла не осталась в долгу. Элегею чуть не отправили к столу, пере-
путав с откормленной кабанихой, которых разводили в охотничь-
их угодьях. Потом, когда ее расколдовали, она боялась и рот рас-
крыть, ибо еще месяца два похрюкивала. Признаюсь, с превраще-
нием Дионелле помогла я. Элегея об этом догадалась и симпатией
ко мне ничуть не прониклась.
Поскольку экипаж накренился, Вермину было не видно, отче-
го она, скрываясь за сетчатой занавеской, исподтишка наблюдала
за светской перепалкой. Не было видно и Артура. Он тоже сидел и
не высовывался, предпочитая не встревать в личные распри ча-
родеек. Вермина ведь не встревала, так отчего бы соваться лично
ему? Страсти, однако, накалялись. Молодой человек, доселе гля-
девший по сторонам с таким видом, будто все это его не касается,
