50
соответствующую ощущению счастья из других потоков. Затем
печаль сменялась жгучей болью, сдавливающей сердце так, что
становилось совсем плохо. И тогда видения ослабевали. На смену
ярким, четким картинкам приходили расплывчатые образы. Глаза
малютки видели лишь склонившийся над ней силуэт, давно забы-
тый и вместе с тем совершенно незабываемый. И в ушах вновь
звучало тихое пение, принадлежавшее самому замечательному на
свете голосу. Оно успокаивало, изгоняло прочь все тревоги, дарило
радость и надежду. Исполинские деревья накрывали голову души-
стым куполом. Удивительные цветы шептались о тайнах мирозда-
ния. Шелковистые травы колыхались мягкими волнами, убаюки-
вая смятенный разум в такт покачиваниям заботливых, бесконеч-
но любящих рук. Сознание умиротворялось. Оно начинало вспо-
минать, кем является и что происходит. Начинало отличать одну
реальность от другой, чужие чувства от собственных, свое под-
линное "я" от его многочисленных воплощений. А затем, когда ти-
хое пение восстанавливало душевную гармонию, путешествие в
мир зеркал начиналось вновь, еще более глубокое и насыщенное.
Зеркал, не состоявших из физических материалов, а сотканных из
нитей живых эмоций, биений сердец и подлинных воспоминаний.
Но как же непросто было синхронизировать множество образов с
совершенно разными тактильными и слуховыми ощущениями, не
говоря уже о мыслях и переживаниях. Раздвоение личности —
детский лепет в сравнении с таким калейдоскопом. Сколько бы их
ни было, этих личностей, все они сменяют друг друга последова-
тельно, а здесь — здесь и сейчас, — все происходило одновременно
в одной и той же точке пространства, и при этом в самых разных.
И разделяло их не только расстояние, формировало отнюдь не
единственное восприятие.
Вероятно, привыкнуть к такому до конца было все же невоз-
можно. Все-таки каждому свое. Есть вещи, которые при всем же-
лании не запихать в голову человеку, если он к ним попросту не
готов, если его нынешнее состояние делает их обработку и пони-
мание неосуществимой. Объять необъятное. Эта фраза регулярно
выныривала из памяти. Вызывая досаду, она же на удивление
помогала сконцентрироваться, и среди полноводных рек множе-
ства образов вылавливать, как золотых рыбок, наиболее важные
фрагменты. Хотя попробуй тут сконцентрироваться… Все, что
удавалось охватить казалось одинаково бесценным. Как вообще
можно делать выбор между этими чудесами, воскресшими в глу-
бине совершенно не ожидавшего их разума! Как вообще можно
желать выбраться отсюда, где можно увидеть и почувствовать то,
то больше нигде недоступно!
