43
чел в записях рыцаря де Гензенау, а также всему увиденному соб
ственными глазами, в его жизни отныне наступят неприятные пе
ремены, поделать с которыми ничего нельзя. Смятение, невольный
страх перед неизвестным неожиданно ушли. На смену им пришла
злость. Он злился на брата Антония, олицетворявшего для него
весь орден Кары Господней. Злился за то, что тот позволил себе
обращаться с ним как с последней скотиной, да и за всю историю
с треклятым изумрудом — связали, везли неизвестно куда бревном
черт знает сколько времени, да еще и камушек нацепили, как ко
рове колокольчик. А теперь он тут еще и сидит в подземелье гряз
ный, немытый, нечесаный, прикованный к каменной стене, как
взбесившийся цепной пес. Злился на Клауса, который, будь он не
ладен, втравил его в это дело. Сейчас бы на его место этого старо
го пройдоху, ух бы он, Шосс, живот со смеху надорвал. Но больше
всего Шосс злился на самого себя. За то, что уже минимум дважды
потерял контроль над собой, за то, что раскисал и вел себя как ка
кой то жалкий безвольный бесхребетник. Да плевать, что в подва
лах замка Гензенау на него кинулась преображенная виконтесса.
Ему разве не доводилось разбираться с лютыми сторожевыми
псами? А бывало зверье и похлеще, с которым он справлялся не
теряя хладнокровия. Клыки и когти дела не решают. А вот его
опыт и навыки всегда выручали его в любой передряге. Впрочем,
он все же остался жив… А этот камень у него на шее? Да, прият
ного мало. Но уж точно не стоило таращить на него глаза, словно
увидел самого дьявола, вылезшего прямиком из преисподней по
его изрядно нагрешившую душу, да еще на глазах у монаха, кото
рый, похоже, именно этого и добивался. Ну что же, святой отец,
пока что партия за тобой. Но игра еще не кончена. Какого черта, в
конце концов?! Всю жизнь он проворачивал свои дела и всегда
выходил сухим из воды благодаря трезвому уму, не отягощенному
всякой ерундой, отточенным навыкам, железной воле, опыту и
хладнокровию. А теперь, когда он попал в самый серьезный пере
плет за всю свою жизнь, то вдруг повел себя как куртизанка, пря
мо в постели которой во время любовных утех неожиданно скон
чался епископ. Не пора ли врезать самому себе пару раз по щекам
и раз и навсегда взять себя в руки?! Дело дрянь, кто спорит, но
мы еще посмотрим, что будет дальше.
Шосс злился. Холодная злость вытеснила все сомнения и
страхи. Он успокоился, но успокоился как то по новому. Что ж,
судьба ли, люди ли уготовили ему эту передрягу, но он еще с ними
потягается. Не на того напали. Злобные размышления на тему, как
он будет выбираться из плена и что при этом сделает, определенно
доставляли ему удовольствие. Интересно, ограничиться ли перело
