37
— Не стоит. Учитывая все твои подвиги.
— А именно?
— Хорошо, давай перечислим. Ты проник в замок под чужим име
нем, обманул доверие добрых людей, после чего так возжелал за
получить драгоценность, что проник в самый глубокий и надежно
запертый подвал через запечатанную дверь, о которой и знать то
не должен был.
— А я и не знал. Габи рассказала, — проворчал Шосс.
— Чего? — изумился монах.
— Для вас, может, это и секрет, а для обитателей замка, судя по
всему, нет. Во всяком случае, для тех, кто хоть немножко любопы
тен. И я бы, живи там с детства, наверняка знал бы много всего.
— Ну, это я могу и проверить, — сказал брат Антоний, но про себя
решил, что пленник не лжет. — А с чего бы она тебе это сказала?
— Да я чего то болтал про устройство замка. Все эти истории про
сокровищницу, старинные осады. Я сказал что то вроде "странно,
что в подземелья ведет один единственный ход" или как то так.
Вот она и проболталась, что не единственный.
— Допустим. Но, я смотрю, запечатанная металлом дверь тебя не
остановила.
— Вам уже, наверное, сказали что с лошадьми я умею обращать
ся? — поинтересовался Шосс.
— Что то вроде этого.
— Прежде мне доводилось работать в таких условиях, где требова
лось многое. Я даже научился подковывать лошадей не хуже обыч
ного кузнеца. Так что с горном обращаться я умел. И расклепать
застывший металл мне тоже оказалось по силам, — это лучше, чем
долбиться лбом в непонятно как запертую основную дверь.
"Которая к тому же оказалась запертой изнутри", — подумал про
себя Шосс. Но святому отцу совершенно не обязательно быть в
курсе того, что ему известен смысл фокусов с дверями.
— На ум приходит только разбойничий лагерь, — хмуро сказал
монах.
— А также, например, обычный торговый караван.
— И что ты намеревался делать, украв камень?
— Ну, не знаю, там было бы видно. Но не побежал бы, конечно,
продавать его первому попавшемуся скупщику.
— Еще в дороге я спрашивал у тебя про книгу, которая находи
лась в подземелье под колпаком. Что ты с ней делал?
— Да ничего я не успел с ней сделать. Только в руки взял, как тут
это… как его там… И чего вы так беспокоитесь об этой книге?
— Фамильная вещь. Очень ценная для семьи де Гензенау.
— Я смотрю, у этой семьи вообще странные представления о хра
