39
удивлен, что увидел вас. Я же забрался туда, где графская дочь
находилась вдали от посторонних глаз. Предположил, что вы ре
шили уладить это дело, что называется, в своем кругу.
Лицо брата Антония выражало явные признаки раздумий. Шосс
радовался, что так удачно ввернул все, что собирался дополни
тельно сообщить на предполагаемые вопросы. Главным образом
ему нравилось, что все так складно получалось.
— Только не совсем понятно, зачем вы меня так спеленали, — ос
торожно добавил Шосс.
— Щекотливые обстоятельства и большая ценность вещи, которую
ты хотел присвоить. К тому же никак не ожидали найти в том
месте постороннего человека, — промолвил монах, все еще пребы
вая в глубоких раздумьях.
По правде говоря, брат Антоний и вправду углубился в серьезные
размышления. Все, что он услышал, звучало весьма похоже на
правду, тем более, что и он сам частично мог подтвердить слова
этого Шарля. Он был в деревне, останавливался в таверне и преж
де. О чем могут болтать селяне, он также был наслышан. В итоге
получается, что им по чистой случайности попался обычный во
ришка, довольно пронырливый тип, но все же без какого либо зло
го умысла, если не считать таковым проникновение и попытку
кражи изумруда из тщательно оберегаемого места. Более того,
брату Антонию отчаянно хотелось верить во все то, что сказал ему
пленник. Это дало бы ему возможность вздохнуть гораздо свобод
нее, ведь в таком случае остался бы лишь один важный вопрос:
что делать с новым носителем? Ведь его, главным образом, в этом
деле тревожило то, что этому носителю может быть известно. Ка
залось бы, чего лучше? Но смутный червячок сомнения точил его
ум. Как бы не старался этот Шарль произвести впечатление обыч
ного, но ловкого жулика, что то в нем беспокоило брата Антония.
Нечто неуловимое, как скрытая, таящаяся угроза. Словно туго
сжатая пружина, готовая в любой момент распрямиться, едва
уберут сдерживающие механизмы. Все было убедительно и склад
но. Слишком складно для тех обстоятельств. Брат Антоний немало
пожил на этом свете и немало повидал разных людей. Его жиз
ненный опыт подсказывал, что все не так гладко, как кажется. Но
на чем основываться? Не ложная ли это подозрительность, вы
званная теми самыми сложными обстоятельствами?
— Ну что же, возможно, ты и говоришь правду. По крайней мере,
касательно того, что меня интересует, — наконец вымолвил монах
с глубоким вздохом.
Шосса очень занимало, поверил на самом деле его словам этот мо
нах, являющийся одним из руководителей ордена, или нет. Но
