303
незаметной посредственности, о которых забываешь сразу после
того, как отвернешься. Я пытаюсь представить его перед глазами
и не могу, словно всю фигуру закрывает какое-то мутное пятно, и
особенно лицо, — растерянно протянул полицейский. — При
встрече я его наверняка узнаю, но описать сейчас не в состоянии.
Если я что-то вспомню, то обязательно вам скажу. Только до сих
пор мне это не удавалось.
— Надеюсь, вы не лжете, — слегка нахмурился Шимке. — Иначе
ваше признание будет расцениваться по-другому. Кстати, а поче-
му вы решили во всем признаться?
— Совесть заела. Да, наши дела не очень, но мы как-нибудь выка-
рабкаемся, — тяжко вздохнул полицейский. — Я больше не буду
делать ставки. Возьму кредит. Ну, если меня не осудят за лжесви-
детельство и взятку. Придется отдавать все до копейки — даже на
пиво не останется, — но шансы есть. А покрывать террориста, или
кто он там, я больше не намерен.
— Понимаю, — кивнул Шимке.
— Как вы намерены поступить? — с заметным напряжением в ли-
це и голосе спросил Майер.
— Полагаю, ваших показаний мне пока хватит, — ответил следо-
ватель. — Сейчас я попрошу вас пройти в другую комнату и под-
робно изложить все на бумаге. Постарайтесь указать хоть что-
нибудь о том человеке в квартире Сторма. Не забудьте поставить
число и подпись. Потом вы пойдете домой, а я, если вы сказали
мне чистую правду, подумаю, как оставить вас по этому делу в
качестве свидетеля, а не обвиняемого.
Проводив посетителя, Карл Шимке вернулся на свое рабочее
место и принялся что-то писать, открывая файл за файлом. Кноп-
ки клавиатуры тихо стучали, отзываясь на прикосновение его бы-
стро бегающих пальцев. Занося новые сведения, следователь гото-
вился зафиксировать и приобщить к ним письменные показания.
В расчете на них он уже вовсю строил планы по делу Эриха Сто-
рма, получавшему неожиданный оборот.
Прошло около часа. Настольная лампа озаряла лист бумаги,
где Карл Шимке чертил какие-то замысловатые каракули. Из-за
нее лист казался желтоватым, а линии, оставленные синей гелевой
ручкой, отливали чернотой. Следователь, выстраивая в голове не-
кую взаимосвязь, отображал ее в схематичном виде. Факты и
предположения он обводил кружками, планируемые действия —
ромбиками. Взаимообратные треугольники причин и следствий
соединялись стрелочками, и эти же стрелочки изгибались туда-
сюда, собирая всю конструкцию в единый комплекс. Увлеченный
своим занятием, Шимке даже позабыл о времени. Он встрепенул-
