296
гда… А что, собственно, тогда? Что именно в действительности хо-
тел обнаружить в тайнике Эрих Сторм? Орудуя ключом, стисну-
тым дрожавшими пальцами, не желал ли он наткнуться на пустоту
и облегченно выдохнуть? Стремился ли он и впрямь отыскать не-
опровержимое подтверждение своей последней догадки? Под-
тверждение, приводящее его на совершенно иную грань воспри-
ятия происходящего. Точно можно было утверждать лишь одно:
молодой человек страшно волновался, боясь признаться самому
себе, насколько боится узнать результаты эксперимента. Толстый
слой окаменевшей субстанции, заполнявшей пространство меж
камнями, мог быть как замазкой, лежавшей десятилетия, так и
чем-то иным. Сам по себе он не являлся каким-то доказательст-
вом, поэтому Эрих упорно долбил и долбил его до тех пор, пока не
сколол большой кусок, упавший на землю. Глазам молодого чело-
века представилась выбоина с остатками цементирующего веще-
ства, не содержавшая более ничего. Из груди Эриха вырвался
громкий вздох не то облегчения, не то разочарования. Сунув па-
лец в образовавшуюся пустоту, он провел по ней так же, как да-
веча по сколам на стене дома. Остатки предполагаемой замазки
окончательно искрошились и осыпались. Эрих опустил глаза. Из
большого куска, покинувшего фундамент, торчал какой-то туск-
лый предмет. Несколько секунд молодой человек смотрел на него
как кролик на удава, пока не нашел в себе силы поднять свою на-
ходку. Ему не требовалось хорошенько ее отчищать, чтобы понять
с первого взгляда — это был пистолетный патрон.
Удалив замазку с металлического корпуса, Эрих так вцепился
в пулю зубами, что едва не искрошил эмаль. Хорошо засаженный
свинец сидел очень плотно, за долгие годы фактически приклеив-
шись к гильзе. Плоскогубцы управились бы с задачей куда эффек-
тивнее и безопаснее, но молодой человек не мог больше ждать. Он
рвал и рвал пулю из гнезда, рискуя испортить себе не только при-
кус, но и сломать зуб. Когда же усилия увенчались успехом, на
землю упал свернутый клочок бумаги, едва не унесенный нале-
тевшим ветром. Плюхнувшись на него как на ускользавшую рыбу,
Эрих нащупал заветную бумажку, вытащил из-под живота и сел
прямо на землю, стиснув ее в пальцах. Еще несколько секунд — и
вот он уже развернул узкую полоску записки, пожелтевшую от
времени. Надпись серьезно пострадала из-за воздействия сыро-
сти, металла и перепадов температур, но все же оказалась доста-
точно разборчивой, чтобы не оставлять сомнений в ее содержи-
мом. Текст записки был точно такой же, какой Эрих собственно-
ручно написал еще сегодня. То есть почти восемьдесят лет назад.
Написал, отправив послание самому себе. Ни один летописец в
