4
лись архитектурные ансамбли, ничуть не уступающие по красоте
наземным. Они символизировали стороны света и назывались со-
ответствующим образом. Пятая, центральная платформа, парила
гораздо выше остальных, находясь прямо над главным куполом с
тронным залом. В ее середине тянулась к небу высокая башня,
выполненная из того же материала, что и весь дворец — темно-
фиолетового импрезиториума, известного так же как нерушимый
колдовской обсидиан. Башня увенчивалась обзорной площадкой,
окруженной перилами из белого металла с золоченой насечкой. С
этой площадки открывался потрясающий вид. Весь огромный го-
род лежал как на ладони, а за его пределами расстилались богатые
поля и зеленели рощи, блестели озера и колыхались травами соч-
ные луга. На петлявших лентах дорог движущимися пятнышками
виднелись пешие путники и всадники, цепочками тянулись кара-
ваны, бугорками выделялись экипажи. Речную гладь, уходившую
к горизонту, усеивали паруса лодок и кораблей. Пригороды и не-
большие деревушки, невидимые даже с городских стен, с верши-
ны башни казались не такими уж и далекими.
За всем этим великолепием молча наблюдал рослый человек в
тяжелой пурпурной мантии, отороченной белоснежной каймой с
черными вставками. На его шее, поверх одеяния из сапфирового
бархата, висел круглый белый медальон с кроваво-красным руби-
ном, выполненным в виде обращенной вниз капли. Голову венчала
зубчатая корона, где в основании центрального зубца горел еще
один рубин диаметром с куриное яйцо. В лучах восходящего солн-
ца корона переливалась игрой бесчисленных драгоценных камней
идеальных цвета и формы, а рубин светился так ярко, будто у него
внутри сияла настоящая звезда. Лицо человека в мантии выража-
ло глубокую задумчивость. Оно принадлежало мужчине неопреде-
ленного возраста, чьи волосы вроде бы тронула седина, поселив-
шаяся как на висках, так и среди волнистых черных прядей, од-
нако не выглядело достаточно постаревшим, чтобы им соответст-
вовать. Мужчина, вне всякого сомнения, был зрелым, и эта зре-
лость читалась во всем — от выражения степенного величия в
правильных чертах лица до затаенной мудрости в глубоких сире-
невых глазах. При этом его кожа почти не имела морщин, обыкно-
венно сопутствующих седине, и лишь небольшие складки залегли
подле переносицы да в уголках глаз. По одним признакам высо-
кому человеку можно было дать лет тридцать пять, по другим явно
больше пятидесяти. Однако тот, кто пытался бы таким образом
сыграть в угадайку, узнай он его истинный возраст пришел бы в
благоговейный трепет. Ибо этот возраст исчислялся даже не века-
ми.
