497
врезала колдуну рукояткой своего зачарованного меча и ястребом
кинулась на падающее тело, не то стараясь не дать ему расши-
биться, не то желая скрутить в бараний рог. Впопыхах Жельдорф
совершенно забыл о ее существовании, чем принцесса не преми-
нула воспользоваться. Бочком-бочком она пробралась ему в тыл и
по условному сигналу нанесла удар.
— Готов, — удовлетворенно произнесла Талара, усевшись верхом
на свою жертву и стягивая ей руки особым ремешком, старатель-
но заколдованным ведьмой.
— Да, он без сознания, — подтвердила соскочившая со стола
Илиана. — Молодцы, отличная работа!
Лицо Уны озарилось довольной улыбкой. Она и впрямь придавила
Рубистеллу посохом с наложенным заклятьем, только заклятье это
было для виду. Илиана стойко сопротивлялась вредоносным ча-
рам, да ведьма и не намеревалась на самом деле ее обездвижить
или причинить зло. Неприятные ощущения, помогавшие вызвать
подходящее выражение лица и прочие театральные эффекты —
только и всего.
— Сколько у нас времени? — спросила Талара, переворачивая вы-
рубленного колдуна.
— Девятнадцать минут, — ответила Илиана, взглянув на солнеч-
ные часы. Те самые, что некогда подарила ей Сирелина. — Давай-
те-ка сюда нашего голубчика…
Придя в себя, голубчик узрел перед собой Дегониса. Несмотря
на традиционно опущенный капюшон, Манипуляторы всегда зна-
ли кто перед ними, поэтому Жельдорф сначала изумился, силясь
припомнить последние события, а затем пришел в ужас. Он сидел
в своем кресле, связанный, а перед ним стоял Мастер собственной
персоной. Рядом с ним подбоченились, скрестив руки на груди,
Уна с Илианой. На их лицах обосновалось такое выражение, слов-
но девушки смотрели не на Жельдорфа — одного из лучших чер-
ных колдунов, — а на презренного червя. Мастер гневался.
— Ничтожество! — грозно прогремел Дегонис. — Я вверил тебе
важнейший объект, а ты дважды дал себя провести каким-то за-
летным ведьмам!
От звуков его голоса Жельдорфу прямо-таки сделалось дурно. Вер-
ховного колдуна не только уважали, но и откровенно боялись. О
его силе ходили легенды, а возможности заставляли завидовать и
страшиться одновременно. Покровители, дарующие свою благо-
склонность, отметили Дегониса особым образом, и лишь через него
остальные обретали дарованные им привилегии. Слушая, как
Мастер обвиняет его в халатности и откровенно намекает на воз-
можность предательства, похолодевший Жельдорф прямо-таки
