471
— А чего вас удивляет? — усмехнулся Ульм. — Эта очаровательная
компания водит тесную дружбу с обитателями того, что вы назы-
ваете преисподняя. Да от них за версту разит векстрами!
— Кем? — не поняла принцесса.
— Демонами, — пояснила Илиана. — Он имел в виду демонов.
Просто на каком-то другом языке.
Ульм бросил на девушку быстрый взгляд, улыбнувшись уголком
рта.
— А на каком? — полюбопытствовала ведьма. — Я тоже впервые
слышу это слово.
— Понятия не имею. Я понимаю абсолютно любой язык, как жи-
вотных, так и людей, но это не значит что я его действительно
знаю и мне известно как он называется. В детстве я это не осоз-
навала, но со временем научилась различать что люди говорят по-
разному, — сказала Илиана. — Я могу отвечать им на их языке,
пока они со мной говорят. Я с ними как бы на одной волне. Но ес-
ли я сама не знаю этого языка, я не в состоянии самостоятельно
беседовать на нем с другим человеком, не имеющим о нем ни ма-
лейшего понятия.
Уна вытаращила глаза. Рубистелла продолжала поражать ее вооб-
ражение все новыми сверхъестественными способностями.
— Значит, если я дам тебе одну из наших книг на давно забытом
языке, ты ее без труда прочтешь и сможешь поведать содержи-
мое? — жадно спросила она не без очевидного умысла.
— Нет. На письменность это не распространяется. Письменность
— не живая мысль, — покачала головой Илиана. — Именно поэто-
му я старательно учу разные языки, в том числе давно вышедшие
из употребления, и обязательно осваиваю даже самые мудреные
алфавиты.
— И сколько ты уже выучила? — взмахнула ресницами ведьма.
— Восемьдесят шесть. Не считая наречий и диалектов, — послы-
шался невозмутимый ответ.
Ведьма потеряла дар речи.
— Кстати, Ульм, а на каком языке ты произнес это слово? — в
свою очередь спросила Илиана. — Что-то я его не припоминаю. По
правде говоря, ты не в первый раз говоришь необычные вещи, и в
твоих повадках порой сквозит что-то особенное. Не подумай ниче-
го плохого — я знаю, что ты хороший человек, иначе я бы давно
тебя раскусила. Просто интересно.
— Видишь ли, Илиана, я жил в одной очень замкнутой общине.
Настолько замкнутой, что о ней мало что доподлинно известно. У
нас свой язык, свои обычаи, свои законы, — потер подбородок
Ульм. — Надеюсь, никто не обидится, если я не стану о ней рас-
