10
уходящие жены. Она возьмет со счета лишь то, что ей причитает-
ся и было заранее оговорено. Все остальное, обретенное изнури-
тельным трудом Айртона, ему же и останется. Да Одри просто и
не сможет взять ни деньги, ни недвижимость. Они будут жечь ей
руки, поскольку время, затраченное на то, чтобы их заработать, в
конечном счете и отняло у нее любимого.
Сев в такси, Одри дала волю эмоциям и разревелась как ма-
ленькая девочка. Ее сердце рвалось на части. Когда за ней за-
хлопнулась дверь, Айри не столько застонал, сколько завыл, и этот
душераздирающий звук теперь будет преследовать ее до конца
жизни. Однако Одри захлопнула дверь для того, чтобы больше ни-
когда не открывать. Махнув таксисту, она уткнулась лицом в ла-
дони и затряслась в бурных рыданиях.
Остаток дня Сэлинджер проходил как зомби. Он ничего не ел
и смотрел потухшим, невидящим взором. Он не замечал предме-
ты, на которые натыкался, бродя по дому, и не отвечал на звонки,
если те исходили не от Одри. А таковых не было. В конце концов,
он забылся тяжелым сном без сновидений. Забылся на супруже-
ской кровати, которая все еще пахла любимыми духами жены, и
эта чернота, в которую провалилось сознание, держала его в плену
целых двое суток.
* * *
Прошло три месяца, прежде чем Сэлинджер пришел в себя.
Нет, он не лежал бездвижно на постели и не пребывал в беспамят-
стве. Он ходил, питался, более-менее следил за собой и даже рабо-
тал. Просто он делал это полностью абстрагировавшись от реаль-
ности. Занимая свой ум работой, Сэлинджер игнорировал все, что
ее не касалось. Все, кроме Одри, но звонка от нее он так и не до-
ждался. Он дождался лишь ее адвоката, принесшего бумаги о раз-
воде. Сэлинджер подписал их сразу и без пререканий, движения-
ми и эмоциями напоминая робота. Поставив после росчерка точ-
ку, чего прежде никогда не делал, он осознал, что поставил точку
и в лучшей части своей жизни. Той, которую он утратил из-за
вечной нехватки времени.
Коллеги сразу заметили, когда взгляд Сэлинджера стал иным.
Прежде он будто смотрел сквозь них, хотя разговаривал вполне
осмысленно. Теперь же в его глаза вернулась жизнь. Кажется, ка-
кая-то совсем другая, нежели прежде, но все-таки жизнь. Всем
было известно о его семейной драме, поэтому никто в душу к нему
не лез и с расспросами не приставал. Не докучала несчастному
коллеге и доктор Энн Фримен, работавшая с ним от самого начала
