431
связавшие судьбу с ортодариумом посвящают себя исключительно
ему, но здесь было что-то иное. Мировоззрение детей менялось.
Они переосмысливали свою роль в чародейском мире. Литература,
которую Стратурайла стала находить в их покоях, отличалась ра-
дикальным уклоном и сомнительными идеями.
Юнтерсвальды всегда гордились своей фамилией и презирали
— чего уж там таить — таких как Вермина Спойлингер. Тем не
менее, гордость и наследственность не шли рука об руку с пренеб-
режением ко всем остальным в принципе. Юнтерсвальды мечтали
о высших эшелонах власти, однако отнюдь не единоличной. Они
разделяли ценности Консорциума и Совета Десяти, даже не по-
мышляя подменять их своей волей. Так было испокон веков, как и
в других достойных домах Тейи, и Стратурайла полагала, что так
оно и останется. Увы, судя по менявшимся убеждениям, ее дети
начинали считать иначе. Их книги посвящались праву решать за
других, если уж эти другие не понимают собственного блага. Блага
всех и каждого в планетарных масштабах. Дочь и сын стали кри-
тически отзываться о действующих законах и правилах. Мол, они
установлены в угоду пугливым бездарям, боящимся всего нового,
и тормозят развитие цивилизации.
Элегея и Сигериан частенько вели себя излишне высокомер-
но, однако с некоторых пор это приняло особый характер. Они со-
кратили круг общения, а с теми, с кем поддерживали отношения,
держались так, словно делали им одолжение. Теперь они не просто
подчеркивали свое превосходство — они будто давали понять, что
им лучше других ведомо, как мир устроен на самом деле. Бывало,
они закрывались в молчании, особенно заметном в светском об-
ществе. Молчуны, как правило, воспринимаются положительно, в
отличие от докучливых болтунов. Их считают умными, вежливы-
ми, смиренными или скромными. Увы, поведение Элегеи и Сиге-
риана ни к с смирению, ни к скромности не относилось. Они про-
сто не снисходили до обычных смертных с их мелкими суетными
проблемами.
Все больше беспокоясь, Стратурайла пробовала найти под-
ход. Она искала встречи с детьми, пыталась с ними разговари-
вать, убеждала довериться ей и открыть все, что их волнует. Увы,
она добилась диаметрально противоположного результата. Дочь и
сын отреагировали крайне недружелюбно. Ее заботу они приняли
за назойливость, внимание за шпионаж, а тепло и искренность за
хитрую манипуляцию. Элегея и Сигериан по-прежнему относились
к матери с уважением, но недвусмысленно дали понять, что у них
свой жизненный путь, отчитываться за который они не намерены,
как не намерены слепо копировать семейные традиции.
