441
глубже в ее тело, захватывая вены и вгрызаясь в мозг. Руки ходи-
ли ходуном, как и ноги, стучавшие в пол каблуками домашних
туфель. И вдруг черная пустота пришла в движение. Ее непрони-
цаемая поверхность подернулась множеством тончайших чешуек,
похожих на завитки пепла. Будто сдунутые ветром, они покидали
космический мрак, устремляясь по направлению к миссис Душ, и
с каждым мгновением их становилось все больше. Всего несколько
секунд — и вот из глаз уже летел, кружился целый поток, обрамляя
ее голову плотным роем невесомых частичек тьмы. Приближаясь к
волосам и коже, они мимолетно касались их в стремительном вих-
ре и словно выхватывали, притягивали к себе их клетки. Процесс
быстро ускорялся, принимая масштабный и куда более глубокий
характер.
Крови не было. Она не хлестала как из разрубленной артерии
и даже не сочилась как из пореза. Голова миссис Душ будто рас-
падалась на крошечные фрагменты тканей. Она казалась объем-
ной мозаикой, внезапно сдуваемой поднявшимся ветром. Налива-
ясь силой, кружа пожирающей хваткой, неведомый поток втяги-
вал в себя физическую структуру миссис Душ, поглощая ее без ос-
татка. Сосуды, кости, ткани, нервные волокна — все разлеталось,
исчезало в прожорливом вихре. И вот уже от головы не осталось
ни единой клетки. Закружив еще интенсивнее, черный рой стал
оседать, принимаясь разбирать на молекулы обезглавленное тело.
Оно уже не дергалось. Оно тихо рассып
а
лось, будто пепел, уноси-
мый свежевшим сквозняком. Не прошло и минуты, как оно исчез-
ло без остатка.
Черный рой втянулся так же быстро, как и появился. Вот
только что он кружил на месте поглощенной женщины, вздымаясь
настоящим смерчем, а вот уже стремительно перетек в жуткую
глазную пустоту, такую же глубокую и безжизненную как далекий
космос. И вдруг фигура полицейской пришла в движение, хотя не
сошла с места и не пошевелила даже пальцем. Это было иное дви-
жение. Она заколыхалась словно мираж над пустыней или желе,
тронутое неосторожным прикосновением. Вся ее масса побежала
волнами и неожиданно поблекла. Форменная одежда словно вы-
цвела, лицо обескровилось, а черные хромовые сапоги необъясни-
мо посерели. Затем очертания копа изменились. Раздаваясь
вширь, она одновременно теряла в росте, а черты ее лица стреми-
тельно преображались.
Посетитель даже не шелохнулся. Во время этой немыслимой
сцены он молча смотрел на происходящее, словно видел подобное
бесчисленное множество раз. Видел, и относился к этому не эмо-
циональнее чем к пылинкам, кружившим в луче солнечного света.
