95
— О чем это вы, святой отец? — откашлявшись, недоуменно во
просил он с покрасневшим лицом.
— Я лишь хочу напомнить тебе о разговорах, которые велись еще
до… э э… до того, как мы потеряли Рабле. Ты же помнишь, сколь
ко споров и толкований было касательно того, что звучит как "ищи
у истоков". На сей счет было высказано немало противоречивых
версий, тем более что были и такие, кто предлагал не принимать
во внимание ночные кошмары нового носителя, то есть тебя. Одно
из предложений касается упоминаний о гробнице последнего из
рода человека, убившего мудреца. О гробнице, расположенной
где то в далеком, затерянном в огромной пустыне оазисе, о место
нахождении которого мы не имеем ни малейшего понятия. О той
гробнице, где, по преданию, Сулейман ибн Ахмед отыскал изумруд
"Волчий глаз", руководствуясь неким попавшим в его руки старом
папирусе из мертвого города, — задумчиво сказал монах.
— Да, я помню эту версию. А так же то, что ваш Ученый Совет
так и не пришел к какому то однозначному выводу, затянув свои
исследования до того, что… Что мы теперь сидим здесь, в богом
забытом месте на отшибе Европы, — хмуро сказал Шосс.
— К сожалению, касательно такого сложного дела в Ученом Совете
действительно не было единства, столь необходимого для успешно
го продвижения в поисках, — согласно кивнул монах. — Но теперь
все несколько по другому.
— Они пришли к единому мнению? — живо спросил Шосс.
— Нет. Ученого Совета больше нет, — сухо отрезал брат Антоний.
— Но в моем распоряжении остались люди, которые считают, что
смогут кое чего добиться, если гробница будет обнаружена. Но у
нас нет никаких сведений о том, где она находится. Однако был
один человек, который точно знал, где ее искать. Этим человеком
был Сулейман ибн Ахмед. Первый человек, сраженный древним
проклятьем "Волчьего глаза" после того, как изумруд покинул
гробницу. И тот самый, о котором писал в своем послании потом
кам первый граф де Гензенау.
— Предлагаете допросить его с пристрастием? — язвительно ух
мыльнулся Шосс. — Трудное дело, учитывая, что он давно мертв.
— Я предлагаю совсем другое, — отозвался монах, не находя ниче
го смешного в словах собеседника. — Мы ничего не знаем об этой
гробнице, кроме того, что она существует. Но как раз о Сулеймане
мы знаем многое. И у меня есть некоторые соображения на этот
счет, которые тебе, возможно, небезынтересно будет узнать.
— Я весь внимание, — сказал Шосс, внимательно глядя на монаха.
— Вот здесь у меня, — при этих словах брат Антоний положил на
стол небольшую связку бумаг, стянутую незатейливой голубой лен
