329
оказался связан по рукам и ногам разорванным на полосы покры
валом. Поняв, что лежит на полу, он, морщась от боли, повертел
головой и увидел, что подле него точно в таком же положении на
ходятся другие братья. Потом поднял глаза и кое как сфокусиро
вал их на стоявшем над ним Шоссе.
— Они живы? — спросил Наблюдатель, мотнув головой в сторону
неподвижно лежавших людей.
— Пока что да. Отправлять их на тот свет не было необходимости.
Это я всегда успею сделать, если выяснится, что вы дурно обош
лись с моими друзьями. Если же что то случилось с девушкой, я
заставлю вас пожалеть о том, что вы вообще родились на свет, и
гнев вашего господина, которого ты так боишься, покажется вам
божьей благодатью, — холодно отозвался Шосс.
— Это едва ли, — дерзко ответил Аврелий, и губы его исказила
кривая усмешка.
— К этому мы вернемся позже. Итак, где пленники?
— В кухне есть дверь, ведущая в подвал. Между большими бочка
ми есть винный шкаф. Нажми на две бутылки черного стекла по
краям с горлышком залитым красным сургучом и откроется по
тайной ход. Твои друзья внизу.
— И там больше никого нет? — не скрывая подозрения, спросил
Шосс, пристально изучая Наблюдателя.
— Кроме них — ни единой живой души! Клянусь! — истово отве
тил Аврелий.
— Кто же их охраняет?
— А зачем? — Наблюдатель сделал попытку пожать плечами. —
Они скованы и заперты, и наружу ведет только тот выход, о кото
ром я тебе сейчас рассказал. Поистине, надо быть волшебником,
чтобы самостоятельно освободиться из этого узилища. Когда нам
надо позаботиться об узниках, мы спускаемся вниз. Зачем нахо
диться при них постоянно?
Шосс поиграл кинжалом. Затем указал на других Наблюдателей.
— Может быть разбудим кого нибудь из них и спросим? Вдруг они
мне скажут что то такое, о чем ты умолчал? — сказал он, прищу
риваясь.
— Попробуй, — безразлично отозвался Аврелий. — Ты не узнаешь
ничего нового, зато потеряешь время.
— Что же ты так беспокоишься о моем времени? — прищурился
Шосс.
— Дело не в этом, — сказал Аврелий, и в его голосе на этот раз по
слышалась явная заинтересованность. — Я не хочу, чтобы они по
няли, что это я привел тебя сюда и рассказал то, чего не следова
ло. Они выдадут меня господину, и тогда мне будет очень плохо.
