598
одиннадцати миллионам восьмисот семидесяти шести тысячам
трехсот девятнадцати переселенцам! Тем, кто не пережил полет
"Декантуриона". И к ним можно прибавить еще шестьдесят пять
тысяч двести четырнадцать человек, умерших уже там, на дале-
кой планете в другой галактике.
Когда Стефан закончил, аудитория несколько минут сохраня-
ла молчание. Студенты и даже обвиненные преподаватели были
заворожены неожиданным повествованием. Это не означало, что
они поверили в столь невероятную историю, однако она захватила
их целиком и полностью, заставив забыть про конфликт со строп-
тивым студентом.
— Ого. Вам бы книжки писать, господин Адельборг, — первой
пришла в себя Лебри.
— Звучит и впрямь феноменально, — поддакнул Ван Холл. — При-
знаться, теперь я не думаю, что господин Адельборг спятил. Во
всяком случае, в привычном смысле этого слова. Сумасшедшие
просто не способны излагать такие вещи, описывая их столь
складно и в деталях. Полагаю, он просто перезанимался, и у него
излишне разыгралось воображение. Ему, несомненно, требуется
помощь специалиста, но мягкая, без изоляции от общества.
— Как проректор, я даже могу похлопотать об академическом от-
пуске, пока господин Адельборг проходит надлежащее лечение, —
утирая пот с жирной шеи, сообщил Плесковски.
— Я и не ожидал, что мне хоть кто-нибудь поверит, — совершенно
спокойно произнес Стефан.
— Я тебе верю! — внезапно воскликнула Ингира. — Теперь я по-
нимаю, откуда у тебя такая неприязнь к роботам! Да что там ро-
боты! Теперь я понимаю, почему ты держался так отчужденно! Ты
не заносчивый сноб и не зазнайка! Ты и впрямь невольно не счи-
таешь себя одним из нас! И ты вовсе не заговаривался, когда рас-
сказывал мне про вещи еще неизвестные нашей науке! Ты говорил
правду! Просто не уточнял, откуда ее узнал! Теперь ясно, как тебе
удавалось быстро вникать в сложные расчеты и составлять свои!
Ингира и впрямь поняла все. Странности Стефана, изрядно
раздражавшие других, открылись ей как на ладони. Она ни на се-
кунду не усомнилась в его рассудке и при этом сама обладала раз-
витым умом. Она просто сопоставляла одно с другим. Абсолютно
все, что делал и говорил Стефан, полностью соответствовало его
невероятной истории. Так, и только так могло объясняться его по-
ведение и его же выдающиеся способности, равно как и привычка
выражаться недомолвками. Концы сходились, заодно проясняя и
загадочное отсутствие его биографии. Он словно возник из ниот-
куда, и о своей жизни до университета никогда ничего не расска-
